Родовая община шла к упадку. Росла частная инициатива. Выдвигались отдельные собственники, для которых родовые авторитеты уже не имели никакого значения. И если Гомер был кануном классового общества, то Гесиод отражает уже ориентацию человека в пределах классового общества. Мифология, достаточно расшатанная уже у Гомера, прямо превращалась либо в мораль (дидактический эпос), либо в предмет собирательства и каталогизации (генеалогический эпос).

Место дидактического эпоса. Известным нам представителем дидактического и генеалогического эпоса является писатель VIII—VII вв. до н. э. Гесиод. Дидактизм его сочинений был вызван потребностями времени.

Это время —конец всей эпической эпохи, когда героические идеалы иссякли в своей яркой непосредственности и превращались в поучение, наставление, мораль. Перед нами здесь не бесклассовое родовое общество, где люди живут в единстве родоплеменных отношений, но уже классовое общество людей, друг другу чужих и объединенных (или разъединенных) по признаку того или иного отношениях к производству. Старые героические доклассовые идеалы общины и племени, так возвеличенные Гомером, меркнут, перестают волновать и объединять людей. Люди задумываются о своих идеалах, но, пока еще не созрели новые идеалы городского— чисто торгово-промышленные и денежного типа — и не умерли старые —домашне-родственные, сознание людей превращает эти последние в мораль, в систему поучений и наставлений. Сохраняется мнение, что зародившееся классовое противоречие можно потушить или ослабить учением о правде, справедливости или разного рода увещеваниями. Таков именно Гесиод в своей поэме“Труды и дни”. Итак, прогрессирующее разложение и расслоение общины приводило к дифференциации чисто классовой, к противоречию имущего и неимущего населения. Гесиод является певцом населения, разо рившегося, а не нажившегося от распадения древней общины. Он оказался в лагере обиженных.

Отсюда то обилие мрачных красок, столь поражающее при переходе от гомеровской героики к нравоучениям Гесиода.

Биографические сведения. Родился Гесиод в Киме (Эолида), но его бедный отец переехал со своими двумя сыновьями, Гесиодом и Персом, во внутреннюю Грецию, в Беотию, где крестьянствовал в селении Аскра у подножия Геликона. Рассказывали о явлении Гесиоду геликонских Муз, якобы призвавших его от пастушеской жизни к поэзии и к проповеди правды. С ранних лет Гесиод был хорошо знаком со всеми видами земледельческого труда. По смерти отца дети не поладили, и Перс через неправых людей отнял у Гесиода принадлежавшую ему часть, хотя это ему впрок не пошло и он в дальнейшем разорился. Гесиод и писал свою поэму“Труды и дни” в наставление разорившемуся Персу.

Произведения Гесиода. а) “Труды и дни”. Поэма эта — образец дидактического эпоса, развивает несколько тем. Первая тема (1—380) построена на проповеди правды, со вставкой эпизодов о Прометее и о пяти веках. Гесиод говорит об обязанности сильных уважать правду: тут— апофеоз труда и справедливости. Вторая, основная тема (380—764) посвящена полевым работам, земледельческим орудиям, скоту, одежде, пище и пр. В этих стихах говорится о счастливых и несчастных днях для работы (так, например, на 13-й день нельзя начинать сева, но для посадки растений этот день хорош). Вся поэма пересыпана разнообразными наставлениями, рисующими перед нами образ крестьянина, скопидома в душе, знающего, как и когда можно выгодно устроить свои хозяйственные дела, сметливого, дальновидного, расчетливого, которого трудно пронести. Начинает он с обзаведения домом, женой и коровой, любит он во всем“порядок и точность” (471); батраки и батрачки у него всегда бездетные, так как “прислуга с сосунком неудобна” (603); жену надо выбирать не сластену, работящую (695—705); надо трудиться, чтобы была хорошая репутация; и Гесиоду тоже хочется быть богатым, так как“взоры богатого смелы” (303—319). Словом, это типичный скопидом со своей моралью, возводимый обязательно к божественному авторитету, со своей, как мы теперь сказали бы, “мещанской”идеологией, не идущей дальше устроения ближайших хозяйственных дел, и со всем ассортиментом добродетелей, когда здоровая, работящая и расчетливая хозяйка в качестве жены уже бесконечно превосходит по своей ценности, честности и красоте всех эпических Пентесилей, Медей, Навсикай и Андромах. Гесиод очень консервативен и по своему умственному горизонту весьма узок. Это делает образ его мыслей в значительной мере патриархальным, неповоротливым и слишком расчетливым, практическим. Поэтому его классовый антагонизм с царями и судьями, “пожирателями даров”, в сущности говоря, есть явление временное и в значительной мере для самого Гесиода случайное. На почве предпринимательской ему будет нетрудно договориться с аристократами, в особенности когда эти последние сами начнут втягиваться в растущую денежную и торгово-предпринимательскую культуру.

б) “Теогония”. После пролога, посвященного Музам, дан сухой и прозаический перечень сначала основных божеств, а потом браков богов со смертными женщинами. Вначале у Гесиода— Хаос, Земля (с Тартаром) и Эрос, потом — Небо-Уран, Титаны, Зевс и олимпийцы, борьба с Титанами и с Тифоном. в) Другие произведения. Не дошедший до нас “Каталог женщин” (перечисление возлюбленных богов и их детей), или “Эойя” (Эойя — “иль такова” — первые слова каждого раздела). Четвертая часть “Каталога” содержит более обстоятельные рассказики. “Щит Геракла” —поэма в 480 стихах. В ней не рассказывается о всех подвигах Геракла, а изображается его поединок с чудовищем Кикном, сыном Ареса, причем на первом плане—длинное, тяжелое и напыщенное, с большими преувеличениями изображение щита Геракла, неудачное подражание XVIII песни“Илиады”, где описывается щит Ахилла. Дошел до нас и ряд названий других произведений Гесиода (“Меламподия”, “Свадьба Фетиды и Пелея” и др. ).

4. Стиль Гесиода —противоположность роскоши, многословию и широте гомеровского стиля. Он поражает своей сухостью и крат костью. Часто изложение сводится к простому перечислению имен и браков. Моралистика настолько сильна и интенсивна, что, несмотря на правильность и жизненную ценность многих советов и наставлений, она производит скучное и монотонное впечатление. Приведем такие изречения: “Кто верит женщине, тот верит вору” (“Труды”, 375); “Истая язва — сосед нехороший, хороший — находка” (346); “Всякий дающему даст, не дающему всякий откажет” (355); “Для смертных порядок и точности — в жизни важнее всего, а вредней всего — беспорядок” (471 и след. ); “Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай”(694). Сводить, однако, стиль Гесиода только к этим серым тонам не приходится. Гесиод очень наблюдателен и дает порой довольно живые картинки. Рисуя пахотные работы, он говорит о том, как хозяин берег за рукоятку плуг, как он погоняет кнутом быков, как сзади идет раб-мальчик и несет мотыгу, как бросает зерно и пр. (“Труды”, 456—472). При том практическом, прозаическом отношении к природе, которое у Гесиода на первом плане, у него встречаются и черты некоторой поэзии: он наблюдает прилетающих и отлетающих птиц, времена года, звуки кукушки и пр. Он замечает весенний лист смоковницы и след лапки вороны (“Труды”, 679), живописует суровую зиму в Беотии, когда земля покрывается корой от жестоких морозов. Борей шумит по лесам и равнинам, стонут деревья от ветра, дикие звери прячутся по норам, обитатели леса, щелкая зубами, прячутся в лесной чаще, и, сгорбившись от холода, люди спешат укрыться в тепло (504—535). Летом у Гесиода людей “опаляет зной”. Кончивший свои работы крестьянин подставляет голову ветру и глядится в прозрачный источник (528—596). У Гесиода сухое перечисление имен в “Теогонии”полно очень интересными мифологическими образам и целыми картинами. Так, например, описание порождений Ехидны и Тифона дано очень выразительно. Очень ярки описания борьбы Зевса с Титанами (665—720) и с Тифоном (820—858). Занимателен рассказ о Гее, которая, являясь самым древним божеством, как бы руководит всем теогоническим процессом. Наконец, особое внимание надо обратить у Гесиода на миф опяти веках и о Прометее. По Гесиоду, вся мировая история делится на пять периодов: золотой век, серебряный, медный, героический и железный (“Труды”, 109—201). Уже самое название этих веков свидетельствует о тяготении Гесиода к прошлому. Помещение героического века между медным и железным указывает на то, что более ранние века, чем героический, были и более счастливые и что теперешний век, железный, самый плохой. Гесиод не жалеет красок для обрисовки человеческого падения, которое происходит в железный век. Здесь все друг другу чужие: дети родителям, брат брату, хозяин гостю, товарищ товарищу. Здесь все построено на наживе и насилии, и сам Гесиод предпочитал бы не жить в этом веке. В социально-историческом отношении этот отрывок чрезвычайно важен, так как рисует распадение родственных связей и начало классового общества, где действительно все являются врагами друг другу. Образ Прометея дан и в“Теогонии”, и в “Трудах и днях”. В первой поэме (521—5645, 613—616) мы находим сообщение о тяжбе олимпийцев с людьми; рассказ о том, как отнял Зевс у людей огонь и как похитил огонь для них Прометей, прикованный за это к скале, об орле и об освобождении Прометея Гераклом; тут же (565—591) говорится и о Пандоре, которую Гефест делает из глины, как ее одевает Афина, и о венце работы Гефеста. Необходимо добавить, что Прометей Гесиода не имеет ничего общего со знаменитым Прометеем Эсхила. Он изображен обманщиком, и Гесиод явно его осуждает. В социально-историческом отношении гесиодовский Прометей тоже небезынтересен: земледелец Гесиод не любит ремесленников и потому рисует Прометея, покровителя всякого ремесла, весьма отрицательно. Миф о Пандоре свидетельствует о том плохом отношении к женщине, которое водворилось еще раньше в связи с патриархатом и которое в классовом обществе только усилилось.

5. Общая характеристика творчества Гесиода. На примере творчества Гесиода, так же как и эпоса Гомера, можно наблюдать общественно-исторические сдвиги и противоречия. Поэмы Гесиода поражают обилием разного рода противоречий, которые, однако, не мешают воспринимать его эпос как некое органическое целое, хотя это последнее здесь уже совсем иное, чем у Гомера. Если единство стиля у Гомера обнаруживается в переходном характере его творчества накануне рабовладения, то у Гесиода мы тоже находим единство стиля, но оно определяется здесь переходным временем уже после наступления рабовладельческого строя. Классовое общество в период Гесиода только еще зарождалось. Гесиод, с одной стороны, бедняк, а с другой стороны, идеалы его связаны с обогащением то в старом, родовом смысле, то в рабовладельческом. В связи с этим общая оценка жизни у Гесиода и полна пессимизма, и в то же время полна трудового оптимизма человека, мечтающего о быстром наступлении для него счастливой жизни благодаря его деятельности. Природа для него, конечно, прежде всего является той областью, где он может извлечь выгоду. Но он большой любитель ее красот. Правда, вся поэзия у Гесиода переполнена моральными и хозяйственными указаниями. Но, с другой стороны, он с самого начала обращается к Музам с просьбой о вдохновении и на самом деле является вдохновенным художником, которому нисколько не мешает его утилитаризм и меркантилизм. По стилю обе главные поэмы Гесиода—эпос со всеми его отличительными чертами (гекзаметр, стандартные выражения, ионийский диалект). Однако эпос здесь не героический, но дидактический: ровное эпическое повествование прерывается неведомым Гомеру драматизмом мифологических повествований, а язык обнаруживает и всякого рода простонародные элементы, традиционные формулы оракулов и вполне прозаическую мораль. Гесиод переполнен противоречиями в своей идеологии и в своем художественном стиле, но они понятны и воспринимаются как органическое целое, как только мы представим себе бурную эпоху развала родовой общины, отраженную в произведениях этого первого исторически реального поэта древней Греции.