Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение

Министерство общего и профессионального образования

Сургутский Государственный университет

Кафедра истории

РЕФЕРАТ.

По предмету: история Отечественной культуры.

Тема: Русское юродство как феномен культуры, его национальное значение.

Выполнила: студентка

881 гр.; III курса

Гуманитарного

отделения (история)

Фамилия: Журавлёва

Имя:

Татьяна

Отчество: Викторовна

Проверила: Агаркова

Анна Брониславовна

г. Сургут

2000 г.

План:

1) Введение.

2) Терминология.

3) Истоки юродства.

4) Религиозный смысл.

5) Социальные предпосылки юродства и причины его широкого распространения

на Руси.

6) Закат юродства.

7) Значение юродства для русской культуры.

8) Заключение.

В самом деле, её ‹юродивую› как будто все даже

любили, даже мальчишки её не дразнили и не

обижали, а мальчишки у нас, особенно в школе,

народ задорный. Она входила в незнакомые

дома и никто не выгонял её, напротив, всяк-то

приласкает и грошик даст. Дадут ей грошик, она

возьмёт и тотчас снесёт и опустит в которую-

нибудь кружку, церковную аль острожную.

Дадут ей на базаре бублик или калачик,

непременно пойдёт и первому встречному

ребёночку отдаст бублик или калачик, а то так

остановит какую-нибудь нашу самую богатую

барыню и той отдаст; и барыни принимали даже

с радостию.

/ Ф. М.

Достоевский

Введение.

В качестве темы моего реферата вынесена проблема юродства на Руси.

Такая неординарная тема была выбрана мной потому, что однажды я совершенно

случайно выяснила для себя, что даже сам термин «юродивые» для многих моих

ровесников, в том числе и таких, которые являются довольно начитанными и

разносторонними людьми, представляется смутным и неясным. В то же время,

как мне кажется, что для понимания психологии русского человека и вообще

понимания специфики всей русской культуры этот феномен православной

религиозности является довольно важным.

В процессе написания работы оказалось, что эта тема для более-менее

обширной и разносторонней разработки довольно сложна. Основной причиной

этого является отсутствие литературы.

Вполне логично, что в советской историографии подобная тема

практически не упоминается, в связи с тем, что проблемами религиозных

взглядов и особенностей религиозного мировоззрения в этот период занимались

очень мало и лишь в плане идеологической борьбы против «религиозных

предрассудков». Поэтому особого внимания проблеме «юродства Христа ради» не

уделялось. В досоветский же период теме юродства были посвящены отдельные

главы в нескольких книгах, написанных теологами и исследователями

православия. Была даже выпущена монография целиком посвящённая теме

юродства, но книги эти имеются лишь в дореволюционных изданиях, в очень

небольшом количестве экземпляров и в нашем городе, конечно, отсутствуют.

То же самое можно сказать и о нескольких работах учёных выпущенных уже

в наше время и касающихся проблемы юродства, – этих трудов в нашем городе

нет. В силу этого основной работой, которой я пользовалась при написании

реферата, явилась монография А. В. Юдина «Русская народная духовная

культура».

Исходя из имеющегося материала, целью моей работы является

ознакомление с малоизвестными сторонами юродства, а также изучение причин

особенно сильного распространения этого явления именно на Руси.

Терминология.

Прежде чем приступить к рассмотрению такой сложной и характерной, в

основном, только для Русского государства формы религиозного выражения как

юродство мне кажется важным разобраться в терминологии. Естественно,

основным термином этой работы является само понятие юродства и юродивых, но

помимо этого мне кажется важным обратиться к значению таких слов и

словосочетаний как «святость» и «смеховой мир».

Термин «юродивый» произошёл от слова «юрод», которым в древнерусском

языке переводилось греч. слова, обозначавшие «глупый, безумный», а так же

«простой, глупый». В частности, «юродами» в древнерусских источниках

названы блаженный Симеон («житие блаженного Симеона»), Исаакий Печерский

(«Печерский патерик»), Никола Новгородский Салос и др.

Под «юродивыми» принято понимать людей, руководствовавшихся словами

апостола Павла «мы безумны (древнерус. «юроди») Христа ради» и принявших

один из подвигов христианского благочестия – юродство о Христе. Эти люди не

обязательно были действительно безумны, как принято считать. Сумасшедших

среди юродивых было самое большее 40%, остальные же в действительности не

страдали психическими расстройствами, а сознательно принимали образ

юродивого.

Юродивые, как и монахи, добровольно отказывались от всех благ жизни

«мирской» (имущества, положения в обществе и т. д.) и даже от кровного

родства. Но, в отличие от принявших постриг, эти люди не искали уединения,

наоборот, они жили среди людей, особенно много их было в городах. Юродивые

своим примером, словом и делом стремились отвратить людей от греха.

Зачастую эти «безумцы» вращались среди наиболее падших в общественном

мнении людей, и бывало, что им действительно удавалось вернуть их на путь

христианства.

Нередко юродивым приписывали обладание пророческим даром. Мнение это

было основано на действительных предсказаниях, сделанных некоторыми из них.

Например, у В. О. Ключевского описывается такой случай: «Посадник Немир,

принадлежавший к литовской партии (в Новгороде), приехал в Клопский

монастырь к блаженному Михаилу. Михаил спросил посадника, откуда он. «Был,

отче, у своей пратёщи (тёщиной матери)». – «Что у тебя, сынок, за дума, о

чём это ты всё ездишь думать с женщинами?» – «Слышно, - сообщил посадник, -

летом собирается идти на нас князь московский, а у нас есть свой князь

Михаил». – «То, сынок, не князь, а грязь, – возразил блаженный, – шлите-ка

скорее послов в Москву, добивайте челом московскому князю за свою вину, а

не то придёт он на Новгород со всеми силами своими, выйдете вы против него,

и не будет вам Божьего пособия, и перебьёт он многих из вас, а ещё больше

того в Москву сведёт, а князь Михаил от вас в Литву уедет и ни в чём вам не

поможет». Всё так и случилось, как предсказал блаженный»1.

Однако поведение юродивых было далеко не всегда пристойным. Человек,

принявший юродство, отбрасывал при этом всякие нормы приличия и чувство

стыда: «Он ходит голый (или одет в безобразные грязные лохмотья), носит

вериги (различные железные цепи, полосы, кольца и др. предметы на голом

теле ради «усмирения плоти»), молится обычно только ночью, как бы стесняясь

этого, валяется в грязи, золе и т. п., не моется, не чешет волос, публично

испражняется, нарушает порядок в церкви и на улице, всем своим видом

указывает на приобщённость к низменному, грязному, шокирующему»2. Юродивый

мог даже «дозволить себе соблазнительные действия»3.

Юродивые могли пародировать происходящее вокруг них, дабы таким

способом образумить людей. Например, в Новгороде в XIV в. двое юродивых –

Никола Качанов и Фёдор – устраивали драки между собой, насмехаясь над

кровавыми столкновениями новгородских партий. Поводом для этих драк было

то, что юродивые жили на разных сторонах Волхва и не пускали «соперника»

через мост на свою сторону. Однако нередко поступки юродивых были и вовсе

весьма странны и труднообъяснимы, например Василий Блаженный целовал стены

домов грешников, а в дома праведников кидал камни и куски земли. Такое его

поведение было объяснено людьми так: «Над домами грешников ангелы плачут, и

он (юродивый) стремится поклониться им; а снаружи домов праведников бесы

висят, оттого, что в дом пробраться не могут, это в них божий человек камни

кидает».

При этом юродивые были одними из немногих, кто отваживался говорить

сильным мира сего (князьям и боярам, царям и вельможам) правду. Например,

Василий Блаженный укорил Ивана Грозного за то, что тот во время церковной

службы думал о мирском, а блаженный Иоанн Московский обличал Бориса

Годунова в участии в убийстве царевича Дмитрия. При этом юродивые до

некоторых пор пользовались неприкосновенностью, иногда их советы

принимались к сведению. Но когда терпение знатного человека переполнялось,

или если он изначально был слишком горделив, чтобы терпеть подобное

обращение, юродивого могли объявить «лжеюродивым», или попросту безумцем

(ещё одно свидетельство в пользу того, что юродивые не были простыми

сумасшедшими), тогда этот человек лишался своей неприкосновенности и его

могли наказать и даже казнить.

У А. В. Юдина юродство трактуется как «своего рода переходная область

между мирами, несущей черты смеховой культуры, но принадлежащей к сфере

святости»4, но для того, чтобы понять эту формулировку нужно сначала

разъяснить эти термины. Поэтому к юродству я ещё вернусь немного попозже.

Следующими термином, нуждающимся, на мой взгляд, в некотором пояснении

является «святость».

Понятие святости – очень сложное, многослойное понятие. Его корни

уходят ещё в языческую славянскую культуру. Там понятие святости

«оказывается приложенным к критическим точкам круга времён, сакрально

отмеченным периодам»5, благоприятным для смерти (а смерть у славян

сопровождалась чем-то вроде праздника, посредством которого люди пытались

сыграть ту жизнь, которая их ждёт после смерти, жизнь, состоящую из

застолья и веселья). При этом, естественно, смерть преодолевается новым

рождением. Соответственно, «благо» всех и каждого зависит не столько

собственно от «верха», верхнего мира, сколько от движения снизу вверх –

роста святого жита из святой земли, оплодотворённой святой водой, как и от

рвущихся к небу языков пламени, святого огня. Святость здесь – энергия,

заставляющая двигаться, расти, умножаться, энергия перехода от мёртвого

хаоса к живому космосу»6.

Затем это языческое понимание святости сталкивается с христианским,

где святость – это связь с Богом. «В учении о святости содержится

преодоление противостояния вещественного и духовного, тварного и

нетварного, т. е. основных оппозиций, которые в дохристианских

представлениях выступали как абсолютные границы, разделяющие божественное и

человеческое, смертное и бессмертное. Святые, оказываясь «друзьями Божиими»

и заступниками за людей перед Богом, соединяются в этом действовании с

ангелами, т. е. бесплотными, невещественными силами; тем самым

преодолевается оппозиция вещественного (материального, телесного) и

духовного, и вещественность перестаёт быть препятствием для соединения с

Божеством. Вместе с тем святые являются теми тварными существами, которые

приобщены к Богу, т. е. нетварному началу, и тем самым соединяют тварное

человеческое с нетварным Божеством»7.

Мотив причастности Богу объединяет и языческое и христианское понятие

святости, но существуют и значительные отличия в восприятии: во-первых,

христианское понимание святости «духовно», а не «природно», как

древнеславянское; а во-вторых, оно говорит не о движении вверх, а об уже

существующем единстве, «посредничестве, где не меньшую важность приобретает

мотив движения сверху вниз, т. е. в каком-то смысле шаг Бога навстречу

человеку… Можно говорить о диалогичности христианства, его установке на

диалог с высшей силой, противопоставляемой «монологу», т. е.

однонаправленному воздействию на иной мир традиционной языческой магии»8.

После Крещения Руси начинается накладывание друг на друга понятия

«святость» языческого и христианского. В результате в этом понятии

усиливается абстрактный духовный момент, и как следствие возникают такие

понятия как «непорочность», «праведность» и т. п., «а образом проявления

этих свойств становится не материально-предметное, а «энергетическое»

возрастание, своего рода «светолучение, харизматический ореол»9.

В результате преобразования значение слова «святость» приобрело

несколько максималистское понимание духовности и пренебрежение к светской и

общественной жизни, что заметно отличало святость в русском понимании, от

этого же религиозного символа в западном и даже в византийском

христианстве.

При этом с понятием святости на Руси тесно связана и обратная сторона

общественной жизни – «смеховой мир». Т. е., образно выражаясь, если

святость – это результат пути наверх, к богу, то смеховой мир – это путь

вниз, к дьяволу.

Область святости – это область духовности, высокой сосредоточенности и

спасения от ада (т. е., можно сказать, спасения от смерти, посредством

повторного рождения). Смеховой же мир – это мир смерти и дьявола. Почему же

мир дьявола назван смеховым? Дело в том, что в православной традиции смех

считался атрибутом бесов, ведь Иисус в Евангелиях никогда не смеётся,

только грустно улыбается. Соответственно и мир смеха, шутовства и праздника

(карнавала) со своими особыми обрядами и перевёрнутыми «с ног на голову»

понятиями, одеждами, материалами и моделями поведения получил название

«смехового» (что совершенно не эквивалентно «смешному»).

М. М. Бахтин «выделил три основные формы проявления и выражения

смеховой культуры:

1) Обрядово-зрелищные формы (празднества карнавального типа, различные

смеховые действа и пр.).

2) Словесные смеховые (в том числе пародийные) произведения разного рода:

устные и письменные на латинском (для Западной Европы) и на народных

языках.

3) Различные формы и жанры фамильярно-площадной речи (ругательства, божба,

клятва … и др.)»10.

Первая форма выражается в плясках, пьянстве, карнавальном переодевании

– всё это символизирует пребывание в мире мёртвых. Соответственно, всё

происходящее не является театральным представлением с его делением на

актёров и зрителей, это именно всенародное гулянье, вернее даже временная

форма жизни. «Карнавал не созерцают, – пишет Бахтин, – в нём живут, и живут

все, потому что по идее своей он всенароден. Пока карнавал совершается, ни

для кого нет другой жизни, кроме карнавальной. От него некуда уйти, ибо

карнавал не знает пространственных границ. Во время карнавала можно жить

только по его законам, то есть по законам карнавальной свободы. Карнавал

носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение

и обновление, которому все причастны»10.

Важное место в смеховой культуре занимали словесные смеховые тексты,

скоморошины и т. д. Также большое распространение получило ритуальное

сквернословие.

Основным в смеховых обрядах была перемена всей структуры жизни,

системы знаков, где верхнее меняется с нижним, мужское с женским, умное с

глупым. Одежде противопоставляются лохмотья или нагота, богатству –

бедность, церкви – кабак. Словом, смеховая культура – это фактически мир

параллельный обычному, некий «антимир». О сохранении хотя бы воспоминания о

некоторых элементах смеховой культуры противопоставленной ежедневной жизни

в современности можно судить хотя бы по фразе из песни В. Высоцкого: «И ни

церковь, и ни кабак – ничего не свято…».

Таким образом, возвращаясь к юродству, становится понятна трактовка А.

В. Юдиным юродства как переходной области между святостью и смеховым миром.

Действительно, ведь юродивый во многом применяет «бесовский» стиль

поведения, но, в отличие, от прямо принадлежащих смеховому миру, он не

искренен в этом непотребстве, а только лишь насмехается над этим. Он

сознательно доводит себя до самого низкого, что только может быть в этом

мире, усмиряя таким образом свою гордыню и, как это ни парадоксально,

совершенствуя себя в духовном плане.

Истоки юродства.

Юродство, по всей видимости, зародилось ещё до раскола церквей,

несколько в более позднее время, нежели монашество (зародившееся в конце

III в.), и тоже в Египте.

Описание первой по времени юродивой – святой Исидоры, умершей около

365 г., сделал святой Ефрем Сирин. Святая Исидора, подвизавшаяся в

Тавенском женском монастыре Мен или Мин, была, не в пример русским

юродивым, тиха и благонравна. Юродивой же была прозвана за то, что одежду

носила старую, волосы повязывала тряпицей, питалась очень скудно. Эта

женщина, в отличие от своих русских «последователей» не делала никаких

предсказаний, не обличала властные структуры, не носила вериг – всё это

являлось в основном принадлежностью юродивых на Руси, являясь как бы чисто

принадлежностью русских юродивых.

Таким образом, юродство изначально не было русским явлением.

Первоначально оно получило некоторое распространено в Византии, так широко

известны преподобный Серапион Синдонит, преподобный Виссарион Чудотворец,

преподобный Фома, святой Симеон Эмесский, святой Андрей Царьградский

(последние двое были особенно известны на Руси, благодаря переводным

житиям). При этом наиболее явное отличие юродивых Византии от их

последователей на Руси заключается в том, что подавляющая масса

византийских юродивых была чернецами, на Руси же юродивых-монахов было

очень немного. Однако к XIV в. юродство в Византии постепенно сходит на

нет, во всяком случае, исчезают упоминания о них, последним известным

сейчас византийским юродивым был Максим Кавсокаливат, умерший в 1367 г.

С этого времени юродство становится специфически русским явлением (при

чём характерно, что на Украине и в Белоруссии этот подвиг христианского

благочестия не получил распространения, и материалов о существовании там

юродивых нет). Однако появилось оно на Руси намного раньше XIV в. Первым

русским юродивым, о котором нам сейчас известно, является киево-печерский

монах Исаакий, скончавшийся в 1090 г. Он был первым и последним юродивым в

Киеве, во всяком случае, если в этом городе впоследствии и были юродивые,

то они не были настолько почитаемы, чтобы попасть на страницы исторических

источников.

Из Киева юродство переместилось в Новгород: следующим русским

юродивым, при чём юродивым по собственному выбору (Исаакий был

душевнобольным), стал Прокопий Устюжский (умер в 1285 или 1303 г.). Если

верить его житию, то он «был богатым немецким купцом, обратившимся в

Новгороде в православие и раздавшим своё имущество»11, примерно такая же

история изложена в житии юродивого Исидора Ростовского-Твердислова (1474

г.), видимо, в написании этих житий был использован некоторый литературный

или религиозный штамп.

При этом, не смотря на то, что феномен юродства не был исключительно

русским, можно констатировать такой факт: за 5-ть веков (VI - X) в общем

месяцеслове Православной церкви насчитывается 4-ро святых юродивых из

различных стран, тогда как на Руси за 3-и века (XIV - XVI) оказалось 10

святых юродивых, это не говоря о тех, кто не был канонизирован. Уже из

этого можно сделать вывод о более широком, чем в других православных

странах распространении этого вида подвижничества в русском государстве.

Религиозный смысл.

Какова же религиозная подоплёка, послужившая поводом для возникновения

этого явления, получившего на Руси такое широкое распространение?

«Православная церковь держится того мнения, что юродивый добровольно

принимает на себя личину безумия, дабы скрыть от мира своё совершенство и

таким образом избежать суетной мирской славы. Вторым побудительным мотивом

юродства она считает духовное наставление в шутливой или парадоксальной

форме. Однако творимые юродивым непотребства могут иметь воспитующее

значение лишь при его отказе от инкогнито (иначе чем бы он отличался от

непритворных «похабников»?), что противоречит первой и главной цели подвига

юродства. А если юродивый не собирается никого воспитывать, то уберечься от

славы гораздо легче в пустыни. Юродивый же, как на грех (и в переносном,

прямом смысле), стремится быть в гуще людей, поклонения которых якобы так

опасается. Таким образом, уже в самом изначальном определении кроется

парадокс, делающий весьма проблематичным реальное функционирование

юродивого, как его представляют себе христиане»12.

Однако я не совсем согласна с точкой зрения С. А. Иванова в том плане,

что я не вижу противоречия между желанием юродивого скрыть свою духовную

чистоту и его деятельностью в миру. На мой взгляд, уже в самом эпатирующем

поведении юродивого кроется разгадка этой двойственности. Дело в том, что с

одной стороны, уход в пустынь был бы действительно более действенным

способом избежать мирской славы, но этот выход довольно прост и не приведёт

к спасению никого, кроме самого аскета. Деятельность же юродивого среди

людей должна способствовать очищению человечества и обращению к Богу и

других людей, «погрязших в грехе». Если официальная церковь не может

воздействовать на людей, то это должны делать некоторые её подвижники, роль

которых собственно и взяли на себя юродивые. Святость – это, конечно,

хорошо, но она сама по себе накладывает некоторые обязательства, одним из

которых и является помощь другим людям на их пути к спасению – именно это и

пытались осуществлять юродивые своими весьма своеобразными «проповедями».

Ещё одним обязательством, которое, на мой взгляд, возложили на себя

юродивые, является полное самоотречение, т. е. отречение от себя, от своих

желаний и даже от своего тела, некое символическое принесение его в жертву

Христу. Поводом для этого можно считать свойственное всем христианским

подвижникам желание следовать поступкам самого Христа, – в данном случае

это его принесение себя в жертву ради спасения всех людей.

Как уже было сказано ранее, юродство опиралось на слова апостола Павла

«мы юродивы Христа ради», так же можно вспомнить «Евангелие от Марка»: «Кто

хочет идти со Мною, отвергнись себя»13. Таким образом, можно сделать вывод,

что для того, чтобы приблизиться к Богу, нужно максимально отрешиться от

самого себя. Для этого юродивые применяли все способы: отрекаясь от своего

тела, носили вериги, терпели побои, холод, насекомых, привлекаемых грязным

телом. Смысл этого можно охарактеризовать как «боль тела моего – не моя

боль». Переносившие все эти испытания, учились смотреть на тело своё со

стороны, как на что-то чужое и не имеющее к ним отношения – таким образом

достигалась максимальное отречение от плотского и приближение к

бесплотному, божественному.

Второй ступенью отказа от самого себя является собственно личина

юродивого – безумного, глупого человека, вызывающего насмешки. Человек

крайне подвержен гордыне, он всегда стремится выглядеть лучше, чем он есть

на самом деле, и, естественно, человека практически невозможно заставить

выглядеть в глазах окружающих глупее, чем он есть. При таком подходе и

поведение тех святых, что удалялись от мира в пустынь так же можно

рассматривать как гордыню: ведь они сочли недостойным себя жить в мире

греха. Их самолюбие не стерпело соседства с грешными и суетными людьми. Эти

аскеты словно бы говорили своим уходом: «Я слишком чист, слишком свят для

вашего, погрязшего в грехе и разврате мира. Я не могу жить рядом с такими

недостойными моего общества людьми, поэтому я ухожу». Юродивые стремились

побороть в себе гордость как жизнью «в миру», так и своим эпатирующим

поведением: представление себя безумцем в глазах окружающих, глупцом,

способным вызвать лишь насмешки – это и есть смирение гордыни. Впрочем, у

личины юродивого было ещё одно преимущество: через неё человек мог

следовать словам Евангелия «блаженны нищие духом».

Отрекались юродивые и от своих желаний: в житиях святых юродивых, а

так же в многочисленных свидетельствах о жизни юродивых не канонизированных

можно встретить упоминания о том, что люди эти употребляли самую простую

пищу, одевались, как уже было сказано в рубище. Таким образом, они просто

не позволяли своему телу умереть раньше срока, отведённого им Господом, но

ни в коем случае не потворствовали, а, наоборот, всячески преодолевали свои

желания.

Из всего вышенаписанного я сделала вывод, что религиозный смысл

юродства заключался в том, чтобы максимально отречься от самого себя и

таким образом приблизиться к Богу.

Социальные предпосылки юродства и причины его широкого распространения на

Руси.

Конечно, помимо религиозного смысла у юродства были и конкретные

социальные предпосылки, являвшиеся одновременно и причинами его широкого

распространения на территории русского государства.

Первой из них было наличие на Руси «смехового мира». Эта оборотная

сторона жизни русского общества давала юродивым богатую почву для

пародирования, подражания и самоуничижения. К тому же, не будь на Руси

этого антимира, сомнительно чтобы к юродивым бы стали относиться с тем

уважением и даже почитанием, которое юродивые получили. В противном случае

(не будь у народа представления о смеховой культуре), юродивые, скорее

всего, стали бы восприниматься людьми либо как просто душевнобольные, либо

как обыкновенные хулиганы, но никак не в образе «божьих людей».

Другой причиной появления юродивых было то, что простые люди очень

часто страдали от произвола, насилия, корыстолюбия, эгоизма

властьпридержащих. При этом пожаловаться было некому, а если кому и

удавалось добраться до более высоких лиц, чем его обидчик, то обычно дело

решалось всё равно не в его пользу и человека, решившего правду искать, за

этот поиск наказывали. Тем более указать правителю на его недостатки и

вовсе было делом смертельно опасным. Юродивые же, во-первых, до некоторой

степени пользовались неприкосновенностью, и в силу этого могли себе

позволить больше, чем остальные люди; а во-вторых, для юродивого пострадать

от произвола власти было даже и к лучшему: этим он подавлял свою гордыню,

усмирял тело, а если его казнили, то погибал он за правду и за веру,

впрочем, такое случалось редко.

Вот пример невиданной благосклонности к юродивым: Иван Грозный

собрался в поход против Пскова, готовя этому городу такую же страшную

участь, что постигла Новгород. Однако жители Пскова проявили удивительную

покорность: войско Ивана IV было встречено хлебом – солью. Грозный «слушал

молебен в храме Троицы, поклонился гробу св. Всеволода-Гавриила, с

удивлением рассматривал тяжёлый меч сего древнего князя и зашёл в келью к

старцу Салосу Николе, который под защитой своего юродства не убоялся

обличать тирана в кровопийстве и святотатстве. Пишут, что он предложил

Иоанну в дар кусок сырого мяса; что царь сказал: «Я христианин и не ем мяса

в великий пост», а пустынник ответствовал: «ты делаешь хуже: питаешься

человеческою плотию и кровию, забывая не только пост, но и бога!» Грозил

ему, предсказывал несчастья и так устрашил Иоанна, что он немедленно выехал

из города; жил несколько дней в предместии; дозволил воинам грабить имение

богатых людей, но не велел трогать иноков и священников; взял только казны

монастырские и некоторые иконы, сосуды, книги и, как бы невольно пощадив

Ольгину родину, спешил в Москву…»14.

Доказательством того, что юродство принимает почти массовый характер

и встречает одобрение не только простого народа, но и церкви может служить

большое количество храмов, построенных во имя их. Так в Новгороде почитали

Николая Кочанова, Михаила Клопского, Иакова Боровицкого, в Устюге –

Прокопия и Иоанна, в Ростове – Исидора, в Москве – Максима и Василия

Блаженного, в Калуге – Лаврентия, в Пскове – Николу Салоса15.

Закат юродства.

Со времени правления Петра I на юродивых начинаются гонения: церковная

власть предписывает помещать этих людей в монастыри «с употреблением их в

труд до конца жизни». А Указом 1732 г. «впускать юродивых в кошунных

одеждах в церкви»16 запрещается. Таким образом, юродство на Руси утрачивает

покровительство государственной, а, следовательно, и церковной (к тому

времени уже поставленной в зависимое от правящих кругов положение) властей.

С конца XVI в. количество канонизированных юродивых резко уменьшается,

как и упоминания о них в различных исторических источниках. Последнее,

впрочем, вполне естественно: если юродивые официально не считались более

«божьими людьми», то просвещённые люди (а ведь именно они и занимались

созданием того, что мы сейчас называем «письменными источниками») на них

просто перестали обращать внимание.

В новое время была канонизирована лишь одна юродивая – Ксения

Петербургская. «Двадцати шести лет она потеряла мужа и стала «юродивой

Христа ради» (уверяли, впрочем, что она сошла с ума действительно): раздала

имущество, ходила в одежде мужа, ночевала где придётся. «Часто видели, как

она уходила за город и молилась в поле, поворачиваясь попеременно на четыре

стороны света. Видели также, как она украдкой работала по ночам, принося

кирпичи на постройку большой церкви, воздвигавшейся в её районе. ‹…›

Население пригорода, где она жила, её обожало. Матери давали ей покачать

своих детей или поцеловать их, и это считалось благословением. Извозчики

умоляли её сесть к ним на несколько мгновений и после этого были уверены,

что хорошо заработают за день. Продавцы силой совали ей в руки свой товар,

– если она к нему прикасалась, покупатели обязательно должны были прийти.

Ксения при жизни стала знаменитым чудотворцем». В частности, она

предсказала кончину императрицы Елизаветы Петровны (5 января 1761 г.).

После смерти её почитание распространилось не только в народе, но и в

высших слоях общества. Например, известно, что будущий император Александр

III был исцелён от возвратного тифа при помощи песка с могилы блаженной и

молитвы ей»17.

Однако в народе юродство по-прежнему оставалось популярно. Об этом

можно судить хотя бы по тому, что этот феномен русской культуры продолжал

существовать вплоть до Октябрьской революции 1917 г. Доказательством этого

являются образы юродивых в литературе конца XIX – начала XX веков,

например, в произведениях таких выдающихся писателей как Ф. М. Достоевский

(«Братья Карамазовы») и Л. Н. Толстой («Детство»).

Эд. Радзинский высказал даже довольно спорное, на мой взгляд, но

вполне имеющее право на существование мнение о том, что Григорий Распутин

был последним в России юродивым. Я лично не стану делать никаких

высказываний по данному поводу, т. к. не занималась ещё темой Распутина

довольно серьёзно и поэтому не могу ни согласиться, ни попытаться

опровергнуть Радзинского.

Таким образом, можно сказать, что юродство как особая черта русской

духовной культуры была искоренена только при советской власти в силу того,

что за эти немногим более 70-ти лет было сделано почти невозможное: русская

духовность и религиозность были уничтожены почти полностью.

В наше время предпринимаются попытки воскрешения этих черт русского

характера, но, на мой взгляд, это представляется весьма проблематичным.

Нынешний взрыв религиозности – это не что иное, как просто дань моде. Та же

истовая и глубокая вера русского народа, существовавшая ещё в конце XIX в.

невоскресима, как невозродим и такой феномен российской культуры как

юродство.

Значение юродства для русской культуры.

Значение такого феномена как юродства на русскую культуру сложно и

многогранно. Его можно найти во многих областях искусства, но самое, на мой

взгляд, важное – это влияние юродства на формирование особого

психологического типа русского человека.

Юродство внесло одну очень важную и присущую из всех европейских

народов, по-моему, только русским психологическую особенность: тягу к

мученичеству. В европейских странах принята традиция аскезы: отказа от

жизненных благ, ухода к трудной жизни монаха с её тяжёлой работой,

многочасовыми молитвами и различными ограничениями. Но только на Руси

существовало желание не просто уйти от мира и жить, преодолевая трудности,

но страдать и, возможно, даже умереть за веру, за что-то святое для

русского человека.

Косвенным доказательством наличия у русских тяги к мученичеству могут

служить старообрядцы, заживо сжигаемые за свою веру, а также многочисленные

секты, которых немало было на Руси и в России, с довольно варварскими,

жестокими обычаями: скопцы, хлысты и т. д.

Об этой же черте национального характера можно говорить, вспоминая

пример, весьма далёкий от религиозной сферы, пример Ивана Сусанина.

Этим же желанием мученичества, только уже на подсознательном уровне,

на мой взгляд, объясняется активная партизанская деятельность в годы ВОв и

то, что многие партизаны стойко переносили все изуверские пытки, которым их

подвергали гитлеровцы, но не выдавали своих товарищей по подпольной

деятельности.

В искусстве Руси и России так же прослеживается влияние юродства. Так

в литературе и живописи появляются образы юродивых (в литературе я об этом

уже упоминала, в живописи – это картина Сурикова «Боярыня Морозова»).

Заключение.

Таким образом, в своей работе я проследила историю развития юродства,

как на Руси, так и частично за рубежом. Результатом этого исследования

явились такие выводы:

Во-первых, зародилось юродство ещё до разделения христианской церкви

на католическую и православную, но оно никогда не было распространено на

западе. Это явление было характерно сначала для византийской, а затем – для

русской религиозности. При этом с XIV в. юродство становится исключительно

русским феноменом, т. к. в Византии оно угасает.

Во-вторых, относительно широкому распространению этого христианского

подвига на Руси способствовали конкретные социальные предпосылки.

В-третьих, религиозной основой юродства является идея об отречении от

всего материального, в том числе и от собственного тела, и, самое главное,

избавление от гордыни для достижения более близкого духовного контакта с

Богом.

И, наконец, в-четвёртых, юродство оказало значительное влияние на

культуру России, и особенно на психологию русского народа: оно

способствовало возникновению и укреплению у людей тяги к мученичеству, что

оказало заметное влияние на историческое развитие России вплоть до нашего

времени.

СНОСКИ

1 – В. О. Ключевский “Русская история. Полный курс лекций” /

Ростов–на–Дону. “Феникс”. 1998 г. Т. 1. Стр. 435.

2 - Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 254.

3 – “Христианство: энциклопедический словарь”. / Москва. Научное

издательство “Большая Российская энциклопедия”. 1995 г. Т. 3. Стр. 286.

4 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 253.

5 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 220.

6 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 220 - 221.

7 – Животов В. М. “Святость. Краткий словарь агиографических терминов”. /

Москва. 1994 г. Стр. 97 – 98. // Сноска взята из книги Юдина А. В. “Русская

народная духовная культура”. / Москва. “Высшая школа”. 1999 г. Стр. 221.

8 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 221.

9 – Топоров В. Н. “Об одном архаическом индоевропейском элементе в

древнерусской духовной культуре – SVET” / “Языки культуры и проблемы

переводимости”. Москва. 1987 г. стр. 226 – 227. // Сноска взята из книги

Юдина А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая школа”.

1999 г. Стр. 221.

10 – Бахтин М. М. “Творчество Франсуа Рабле и народная культура

средневековья и Ренессанса”. / Москва. 1990 г. Стр. 9. // Сноска взята из

книги Юдина А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 257 – 258.

11 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 255.

12 – Иванов С. А. “Византийское юродство”. / Москва. 1994 г. Стр. 4. //

Сноска взята из книги Юдина А. В. “Русская народная духовная культура”. /

Москва. “Высшая школа”. 1999 г. Стр. 253.

13 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 255.

14 – Н. М. Карамзин “История государства Российского”. Книга третья. /

Ростов–на–Дону. Издательство “Феникс”. 1994 г. Стр. 367.

15 – Информация взята из словаря “Христианство: энциклопедический словарь”.

/ Москва. Научное издательство “Большая Российская энциклопедия”. 1995 г.

Т. 3. Стр. 287.

16 – Цитаты взяты из словаря “Христианство: энциклопедический словарь”. /

Москва. Научное издательство “Большая Российская энциклопедия”. 1995 г. Т.

3. Стр. 287.

17 – Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г. Стр. 256.

Список использованной литературы.

1) А. В. Юдин “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая

школа”. 1999 г.

2) “Большая советская энциклопедия”. Третье издание. Гл. ред. А. М.

Прохоров. / Москва. “Советская энциклопедия”. 1970 г. Т. . Стр.

3) В. О. Ключевский “Русская история. Полный курс лекций” / Ростов–на–Дону.

“Феникс”. 1998 г. Т. 1.

4) Ефрем Сирин

5) “Закон Божий” (“Новый завет”). Сост. Протоиерей Серафим Слободской /

Москва. Свято-Троицкая Сергиева Лавра “Большая российская энциклопедия”.

1993 г. Стр. 257 - 478.

6) “Закон Божий: История православной церкви, жития святых, романы и

повести о более чем тысячелетней истории православия на Руси” / Москва.

“Терра”. 1997 г. Т.2.

7) Н. М. Карамзин “История государства Российского”. Книга третья. /

Ростов–на–Дону. Издательство “Феникс”. 1994 г.

8) Ф. М. Достоевский “Братья Карамазовы” (“Лизавета Смердящая”). \ Санкт-

Петербург. “Каравелла”. 1993 г.

9) “Христианство: энциклопедический словарь”. / Москва. Научное

издательство “Большая Российская энциклопедия”. 1995 г. Т.2 Стр. 527 – 528,

Т. 3. Стр. 286 – 287.