Игровая концепция культуры

Оглавление

1.Введение……………………………………………3

2.Определение игрового элемента культуры………4

3.Игра и состязание как функция формирования культуры……………………………………………...7

4. Заключение………………………………………13

5. Список литературы………………………………14

Введение.

Хейзинга Йохан (1827-1945)-нидерландский историк , философ , теоретик

культуры . Автор игровой концеппции культуры: игра-источник культуры,

«культура первоначально разыгрывается». Игровые инстинкты присущи

человеческой природе. С ними связано восхождение к более высоким формам

культуры. В игре рождаются великие движущие силы культурной жизни: право и

порядок , общение, предпринимательство, ремесло и искусство, наука и.т.д.

Игра- необходимый способ социальной жизни, то, что поддерживает идеал и

определяет духовную жизнь эпохи. Но играть необходимо по правилам.

Игра старше культуры , ибо понятие культуры , как бы совершенно ни

определяли его, в любом случае предполагает человеческое сообщество , а

животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть.

Животные играют точно так же как люди. Все основные черты игры уже

присутствуют в игре животных.

В своем реферате я хотел бы раскрыть наиболее важные , на мой взгляд,

аспекты работы Й.Хейзинги «Homo Ludens»: (

-игру как функцию формирования культуры

-опыт определения игрового элемента культуры .

Определение игрового элемента культуры .

Когда мы , люди , оказались не столь разумными , как наивно внушал нам

светлый 18 век в своем почитании разума , для именования нашего вида рядом

с Homo sapiens поставили еще Homo faber , человек созидатель . Второй

термин был менее удачен , нежели первый , ибо faberi , созидатели , суть и

некоторые животные . Все же по мнению Й.Хейзинги , человек играющий ,

выражает такую же существенную функцию , как человек созидающий , и должен

занять свое место с Homo faber .

Если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов

нашего познания , она окажется не более чем игрой . Человеческая культура

возникает и развертывается в игре , как игра .

Игра - содержательная функция со многими гранями смысла . В игре

подыгрывает , участвует

нечто такое , что превосходит непосредственное стремление к поддержанию

жизни и вкладывает данное действие определенный смысл . Всякая игра что -то

значит . Если этот активный принцип сообщающий игре свою сущность , назвать

духом , это будет преувеличением ; назвать же инстинктом – значит ничего не

сказать . Как бы к нему не относиться , во всяком случае этим смыслом игры

ясно обнаруживает себя некий имматериальный элемент в самой сущности игры .

В игре мы имеем дело с безусловно узнаваемой для каждого , абсолютно

первичной жизненной категорией , некой тотальностью . Мы должны попытаться

понять и оценить игру только в ее целостности .

Реальность , именуемая игрой , доступная восприятию любого и каждого ,

простирается в одно и то же время на мир животный и мир человеческий .

Поэтому она не может опираться на какой – либо рациональный фундамент ,

поскольку разумные основания ограничивали бы ее пределы только миром

человеческим . Существование игры не привязано ни к определенной степени

культуры , ни к определенной форме мировоззрения . Любое мыслящее существо

может немедленно представить эту реальность – игру , играние- как

самостоятельное , самодовлеющее нечто , если даже его собственный язык не

располагает общим словесным выражением этого понятия . Игру нельзя отрицать

. Можно отрицать почти все абстрактные понятия : право , красоту , истину ,

добро , дух , Бога . Можно отрицать серьезность . Игру – нельзя .

Но хочется того или нет , признавая игру , признают и дух . Ибо игра ,

какова бы ни была ее сущность , не есть нечто материальное . Уже в мире

животных ломает она границы физического существования . С точки зрения

детерминированно мыслимого мира , мира сплошного взаимодействия сил , игра

есть в самом полном смысле слова « superabundans» - излишество . Только с

вмешательством духа , снимающего эту всеобщую детерминированность , наличие

игры делается возможным , мыслимым , постижимым .Бытие игры всякий час

подтверждает , причем в самом высшем смысле , супралогический характер

нашего положения во вселенной . Животные могут играть , значит они уже

нечто большее , чем просто механизмы . Мы играем , и мы знаем , что мы

играем , значит , мы более чем просто разумные существа , ибо игра есть

занятие внеразумное .

Кто обратит свой взгляд на функцию игры в культуре он находит игру в

культуре как заданную величину , существовавшую величину , существовавшую

прежде самой культуры , сопровождающую и пронизывающую ее самого начала

вплоть до той фазы культуры , в которой живет сам . Он всюду замечает

присутствие игры как определенного качества деятельности , отличного от

обыденной жизни .

Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества все уже

переплетаются с игрой . Возьмем язык , самый первый и самый высший

инструмент , созданный человеком для того , чтобы сообщать , учить ,

повелевать . Язык , с помощью которого он различает , определяет ,

констатирует , короче говоря , называет , то есть возвышает вещи до сферы

духа . Дух , формирующий язык , всякий раз перепрыгивает играючи с уровня

материального на уровень мысли . За каждым выражением абстрактного понятия

прячется образ , метафора , а в каждой метафоре скрыта игра слов . Так

человечество все снова и снова творит свое выражение бытия , рядом с миром

природы – свой второй , вымышленный мир . И возьмем миф ,что так же

является претворением бытия , но только более разработанным , чем отдельное

слово . С помощью мифа на ранней стадии пытаются объяснить все земное ,

найти первопричины человеческих деяний в божественном . В каждой из этих

причудливых оболочек , в которые миф облекал все сущее , изобретательный

дух играет на рубеже шутки и серьезности . Наконец , возьмем культ . Ранее

общество отправляет свои священнодействия , которые служат ручательством

благоденствия мира , освящения , жертвоприношения , мистерии , в игре ,

понимаемой в самом смысле этого слова .

Игра и состязание как функция формирования культуры.

Под игровым элементом культуры здесь не подразумевается, что игры занимают

важное место среди различных форм жизнедеятельности культуры. Не имеется в

виду и того , что культура происходит из игры в результате процесса

эволюции – в том смысле , что то, что первоначально было игрой , в

последствии переходит в нечто , игрой уже не являющееся , и что теперь

может быть названо культурой. Ниже будет развернуто следующее положение :

культура возникает в форме игры , культура первоначально разыгрывается. И

те виды деятельности, что прямо направлены на удовлетворение жизненных

потребностей , как, например, охота, в архаическом обществе предпочитают

находить себе игровую форму . Человеческое общежитие поднимается до

супрабиологических форм , придающих ему высшую ценность, посредством игр. В

этих играх общество выражает свое понимание жизни и мира . Стало быть , не

следует понимать дело таким образом , что игра мало-помалу перерастает или

вдруг преобразуется в культуру, но скорее так, что культуре в ее начальных

фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере

игры. В этом двуединстве культуры и игры игра является первичным,

объективно воспринимаемым, конкретно определенным фактом , в то время как

культура есть всего лишь характеристика , которою наше историческое

суждение привязывает к данному случаю. Это воззрение перекликается с

мыслями Форбениуса , который говорит в своей книге «История культуры

Африки» о становлении культуры как выросшей из естественного бытия игры.

Тем не менее , отношение культуры к игре воспринято Форбениусом чересчур

мистически и описано нередко слишком зыбко . Он манкирует необходимостью

прямо указать пальцем на присутствие игрового элемента в фактах культуры .

В поступательном движении культуры гипотетическое отношение игры и не-

игры не остается неизменным . Игровой элемент в целом отступает по мере

развития культуры на задний план. По большей части и в значительной мере он

растворился , ассимилировался в сакральной сфере , кристаллизировался в

учености и поэзии, в правописании, в формах политической жизни. При этом

игровое качество в явлениях культуры уходило обычно из виду. Однако во все

времена и всюду, в том числе и в формах высоко развитой культуры, игровой

инстинкт может проявится в полную силу, вовлекая как отдельную личность ,

так и массы в опьяняющий вихрь исполинской игры.

Представляется очевидным , что взаимосвязь культуры и игры следует

искать в высоких формах социальной игры, то есть там, где она бытует как

упорядоченная деятельность группы, либо сообщества , либо двух ,

противостоящих друг другу групп. С точки зрения культуры сольная игра для

самого себя плодотворна лишь в малой степени. Ранее было сказано что все

основополагающие факторы игры, в том числе игры коллективной , уже

существовали в жизни животных. Это поединок , демонстрация , вызов ,

похвальба , кичливость , притворство , ограничительные правила. В двойне

удивительно при этом, что именно птицы , филогенетически столь далеко

отстоящие от человеческого рода , имеют так много общего с человеком :

тетерева исполняют танцы, вороны состязаются в полете , шалашники и другие

птицы украшают свои гнезда, певчие птицы сочиняют мелодии. Состязание и

представление, таким образом , не происходят из культуры как развлечение, а

предшествуют культуре.

Коллективная игра носит по преимуществу антитетический характер . Она

чаще всего разыгрывается между двумя сторонами . Однако это не обязательно

. Танец , шествие ,представление могут быть начисто лишены антитетического

характера . Антитетическое вовсе не должно означать состязательное ,

агональное или агонистическое. Антифонное пение , два полухория , менуэт ,

партии или голоса музыкального представления , столь интересные для

этнологов игры , когда противоборствующие силы стараются отнять друг у

друга некий трофей , суть образчики антитетической игры, которая вовсе не

обязана быть полностью агональной , хотя соревновательный элемент в ней

зачастую присутствует . Нередки случаи , когда вид деятельности ,

означающий уже сам по себе замкнутую игру , например исполнение

драматической или музыкальной пьесы , в свою очередь , снова может стать

предметом состязания , если его подготовка к исполнению оценивается в

рамках какого-нибудь конкурса , как это было с греческой драмой .

Среди общих признаков игры отмечалось выше напряжение и

непредсказуемость . Всегда стоит вопрос : повезет ли , удастся ли выиграть

? Даже в одиночной игре на ловкость , отгадывание или удачу ( пасьянс ,

головоломка или кроссворд) соблюдается это условие. В антитетической игре

агонального типа этот элемент напряжения , удачи , неуверенности достигает

крайней степени . Стремление выиграть приобретает такую страстность ,

который грозит полностью свести на нет легкий и беспечный характер игры .

Однако здесь выявляется еще одно важное различие . В чистой игре наудачу

напряжение играющих передается к зрителям лишь в малой степени . Азартные

игры сами по себе суть примечательные культурные объекты , однако с точки

зрения культуросозидания их надо признать не продуктивными . В них нет

прока для духа или для жизни . Иначе обстоит дело , когда игра требует

сноровки , знания , смелости или силы . По мере того как игра становится

труднее , напряжение зрителей возрастает . Уже шахматы захватывают

окружающих , хотя это занятие остается бесплодным в отношении культуры и ,

кроме того , не содержит в себе признаков красоты . Когда игра порождает

красоту, то ценность игры для культуры тот час же становится очевидной .

Однако безусловно необходимой для становления культуры подобная

эстетическая ценность не является . С равным успехом в ранг культуры игру

могут физические , интеллектуальные , моральные или духовные ценности . Чем

более игра способна повышать интенсивность жизни индивидуума или группы ,

тем полнее она растворяется в культуре . Священный ритуал и

праздничное состязание - вот две постоянно и повсюду возобновляющиеся

формы , внутри которых культура вырастает как игра в игре .

Здесь сразу встает еще раз вопрос : правомерно ли всякое состязание

безоговорочно включать в понятие игры ? Мы видели , что греки отнюдь без

колебаний относили агон к «paidia» . Впрочем , это легко объяснялось

непосредственно самой этимологией обоих слов . Во всяком случае слово

«paidia» выражало детское в игре столь непосредственно и ясно , что могло

быть применено к серьезным игровым состязанием только в производном

значении . Напротив термин агон определял состязание с другой стороны с

другой стороны : исходным значением слова агон была по-видимому , «встреча»

- агора . Тот факт что у эллинов большинство состязаний , по всей

вероятности , происходило в атмосфере полной серьезности , отнюдь не может

служить достаточным основанием для отделения агона от игры . Серьезность с

которой происходит состязание , ни в коем случае не означает

отрицания его характера . Ибо она обнаруживает все формальные и почти

что все функциональные признаки игры. Серьезность с которой происходит

состязание , ни в коем случае не отрицает его характера . Ибо она

обнаруживает все формальные и почти что все функциональные признаки игры .

Они все словно соединились в одном слове «wedcamp»- состязание: campus- это

игровое поле , пространство , и weden- символическое установление дела или

вещи , о которой идет спор , точка , несущая в себе напряжение . Укажем еще

раз на примечательное свидетельство из Второй книги пророка Самуила , где

смертельный поединок тем не менее называется игровым термином , который

относится к смысловому гнезду глагола «смеяться» . На одной греческой вазе

изображается схватка в сопровождении игры флейтиста , что должно означать

ее агональный характер . Празднества в Олимпии знавали поединки со

смертельным исходом . Жестокие кунштюки , в которых Тор и его друзья в

присутствии Утгарда-Локи состязаются с его слугами , были названы словом

«leika» , принадлежащим почти целиком сфере игры . Нам не казалось слишком

рискованным квалифицировать разделительную семантику игры и состязания в

греческом как результат более или менее случайного несовершенства в

абстрагирования его общего понятия . Короче , на вопрос , правомерно ли

подчинять состязание как таковое категории игры , можно положа руку на

сердце дать утвердительный ответ.

Состязание , как и любую другую игру , следует считать до некоторой

степени бесцельной . Иначе говоря оно протекает внутри самого себя , и его

исход не составляет части необходимого жизненного процесса группы .

Популярное присловье « важны не камушки , а важна сама игра» достаточно это

выражает ; иными словами , финальный элемент игрового действия , его

целеполагание в первую очередь заключается в самом процессе игры , без

прямого отношения к тому , что за этим следует . Результат игры как

объективный факт сам по себе несуществен и безразличен . Персидский шах ,

который во время визита в Англию отклонил предложение присутствовать на

скачках , мотивируя это тем , что он знает , что одна лошадь бегает быстрее

другой , был со своей точки зрения совершенно прав . Шах не хотел

вторгаться в чужую ему игровую сферу , он хотел остаться в стороне . Исход

игры либо состязания важен лишь для тех , кто в качестве игрока или зрителя

включается в игровую сферу и принимает правила игры . Они становятся

партнерами по игре и хотят быть партнерами . Для них не безразлично или не

безынтересно , кто победит – Ньерд или Тритон .

Играют на интерес ; в этом термине выражается , как нельзя лаконичнее

сущность игры . Этот интерес не есть материальный результат игрового

действия , например , мяч попал в лунку , но есть факт идеального порядка ,

что игра удалась либо сыграна . Удача приносит игроку удовлетворение ,

которое может быть более либо менее длительным . Это верно и для игры в

одиночку . Приятное чувство удовлетворения повышается от присутствия

зрителей , однако их присутствие нельзя считать непременным условием игры .

Любитель пасьянса испытывает двойную радость если кто-нибудь наблюдал его

игру , но он будет и радоваться и в одиночестве . Весьма существенным

является тот факт , что своей удачей можно похвалиться перед другими .

Удильщик являет пример такого бахвала .

Теснейшим образом связано с игрой понятие выигрыша . В одиночной сфере еще

не означает выигрыша . Понятие выигрыша вступает в силу только тогда ,

когда игра ведется одним против другого либо двумя противными партиями .

Что такое выигрыш ? Что выигрывается ? Выиграть означает взять верх в

результате игры . выигран почет , заслужена честь . И эта честь , и этот

почет постоянно идут непосредственно на пользу целой группе , из которой

вышел победитель . Тут мы снова сталкиваемся с весьма важным качеством игры

: завоеванный в ней успех переходит с отдельного человека на целую группу .

Но еще более важен следующий показатель . В агональном инстинкте далеко не

в первую очередь проявляется жажда власти либо воля к господству .

Первичным является стремление превзойти других , быть первым и на правах

победителя удостоиться почестей. И только во вторую очередь встает вопрос ,

расширит ли вследствие этого личность или группа материальную власть .

Главное выиграть , взять верх . Чистейший образец конечного торжества ,

которое проявляет себя не в чем – то буквально зримом или дающем

наслаждение , а в самой победе как таковой , дает шахматная игра .

Люди борются или играют ради чего-то . В первую и последнюю очередь

борются или играют ради победы , но победе сопутствуют разные способы

наслаждаться ею . Прежде всего ею наслаждаются как торжеством , триумфом ,

справляемым группой в радостных восклицании и славословии . В качестве

длительного следствия из этого вытекает честь , почет , престиж . Так же во

всякой игре есть ставка . Ставкой может быть какая-нибудь материальная

ценность , заклад ( чисто символический предмет ) или приз .

Заключение

Подлинная культура не может существовать без определенного игрового

содержания , ибо культура предполагает известное самоограничение и

самообладание , известную способность не видеть в своих собственных

устремлениях нечто предельное и высшее , но рассматривать себя внутри

определенных , добровольно принятых границ . Культура все еще хочет в

известном смысле играться – по обоюдному соглашению относительно

определенных правил . Подлинная культура требует всегда и в любом аспекте ,

а честная игра есть не что иное , как выраженный в терминах игры эквивалент

порядочности . Нарушитель правил игры разрушает и культуру . Для того

чтобы игровое содержание культуры могло быть созидающим или подвигающим

культуру , оно должно быть чистым . Оно не должно состоять в ослепление или

отступничестве от норм , предписанных разумом , человечностью или верой .

Оно не должно быть сиянием , которым маскируется намерение осуществить

определенные цели с помощью специально взращенных игровых форм . Подлинная

игра исключает всякую пропаганду . Она содержит свою цель в самой себе . Ее

дух и ее атмосфера – радостное воодушевление , а не истерическая

взвинченность . Сегодня пропаганда , которая хочет завладеть каждым

участником жизни , действует средствами , ведущими к истеричным реакциям

масс ., и поэтому , даже когда она принимает игровые формы , не может

рассматриваться как современное выражение духа игры , но только как его

фальсификация .

Список литературы

1.Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений . –

Ростов н\Д : изд-во « Феникс» , 2000 , - 608 с.

2.Хейзинга Й. Homo Ludens . М . , 1992 . 240 с.

( Хейзинга Й. Homo Ludens . М. , 1992 . С.7-240.