Реферат: Экономическое чудо в Германии

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

1. Экономическое положение в послевоенной Германии 4

2. Программа национального спасения 6

3. Старт экономических реформ 8

4. Основные понятия и противоречия концепции, реализованной

Эрхардом, и периоды ее реализации 12

Заключение 20

Список литературы 21

ВВЕДЕНИЕ

Старшему поколению Бывшей Западной Германии есть чем гордиться. Это именно

его трудом и потом поверженная и разрушенная страна за сравнитель­но короткий

срок сумела после войны подняться на ноги и превратиться в одну из самых

благополучных и про­цветающих в Европе. Сегодня для любого немца "дойче марк"

не про­сто денежная единица, но некий сим­вол национального трудолюбия и

экономической стабильности, позво­ляющий в глубине души свысока относиться

не только к рублям и леям, но и к лирам, драхмам и прочим эскудо.

Восстановление Германии было не просто экономиче­ской победой. Это было

прежде всего демонстрацией воли большинства населения вырваться из плена

прошло­го, вновь обрести нацио­нальное достоинство.

Можно любить или не любить ненцев, можно иро­низировать над их страстью к

порядку, дисциплине и при­вычкой «считать копейку», но надо признать, это

была заслуженная победа трудо­любивого и мужественного народа, «Никакая

экономи­ческая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы

решительная воля н честный труд всего народа не смогли справиться с ней» -

эти слова Л. Эрхарда, произ­несенные им в декабре 1945 года, когда Германия

еще лежала в руинах, можно было бы поставить эпигра­фом к любой книге,

посвя­щенной экономической исто­рии Германии послевоенного периода.

1. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ПОСЛЕВОЕННОЙ ГЕРМАНИИ

В чем же все-таки «секрет» быстрого возрож­дения германской экономики, ее

необычной устойчивости и жизнеспособности? Трудо­любие трудолюбием, но каждый

человек должен знать, зачем и во имя чего он трудится, быть уверенным, что

трудится он не на­прасно. Если же этого нет, если экономический курс

политического руководства ведет в никуда, если само правительство постоянно

ша­рахается из стороны в сторону и руководит народом по принципу «иди туда -

не знаю куда, ищи то - не знаю что», то всякий труд скоро превращается в

сизифов, а затем у людей и вовсе пропадает желание работать.

Все эти, в общем-то, нехитрые ис­тины хорошо понимал и максимально учитывал в

своей практической поли­тике Эрхард, под руководством которого в 1948 году в

Германии началось осуществление денежной и экономической реформ. Старт был

трудным и мучитель­ным. Промышленное производство составляло всего 40

процентов от уровня 1936 года. Катастрофически не хватало самых элементарных

това­ров. Неимоверно разбухшая денежная масса не оставляла шансов для

прове­дения сколько-нибудь разумной де­нежно-финансовой политики. Про­цветали

спекуляция и черный рынок. Подлинной валютной единицей стала пачка

американских сигарет.

«Господ­ствовали голод, нужда и экономический хаос. Люди были переполнены

сомнениями, деморализированы и без какой-либо надежды на улучше­ние в

будущем».

«Было рассчитано, что в среднем на одного немца только каждые пять лет

производилась одна тарелка, каждые двенадцать — пара обу­ви, что только

каждый пятый младенец мог лечь в собственную кровать и лишь каждый третий

немец имел шансы лечь в собственный гроб».

Политика оккупационных властей тогда строилась на идеях возмез­дия, наказания

и опекунства. При этом они переняли от нацизма команд­ную экономику с ее

тотальным рационированием, дефицитом, контро­лем над ценами, финансами,

экспортом и импортом.

«Против введения рыночного хозяйства были в то время СДПГ и ХДС (то есть обе

главные партии Западной Германии), а так­же профсоюзы. СДПГ требовала

«социалистическое хозяйство путем планомерного управления»... ХДС заявлял в

своей Аденской программе:

«Планирование и регулирование экономики являются необходимыми в значительном

объеме еще длительное время»... и предлагал обобщест­вить горное дело и

металлургию. Профсоюзы хотели введения общест­венной собственности в ключевых

отраслях...».

Первоначально экономическая политика ХДС как правящей в то время партии была

изменена по политическим мотивам — из-за жестко­го противостояния с Восточной

Германией, где началось строительство командной экономики. Одновременно

союзники осознавали, что после­военное возрождение Европы невозможно без

Германии (в Америке был принят план Маршалла, где была предусмотрена

значительная по­мощь также и Западной Германии, кроме того, западные союзники

от­казались от получения репараций), а что последнее невозможно без

предоставления немцам определенной самостоятельности. Так в запад­ных

оккупационных зонах был избран Экономический совет, который играл роль

ограниченного парламента. В марте 1948 г. Л. Эрхард из­бран экономическим

директором этого совета. С какими же проблема­ми он сразу столкнулся и как он

собирался их решать, то есть какова была его программа?

2. Программа национального спасения

По своим экономическим взглядам Эрхард был убеж­денный «рыночник».

Высо­коквалифицированный уче­ный-экономист, он еще в годы войны убедился в

па­губности методов финансо­вой и хозяйственной полити­ки национал-

социализма, включавшей в себя все ос­новные атрибуты командной системы:

планирование «сверху», административное распределение ресурсов, жесткий

контроль над цена­ми, диктат крупнейших про­изводителей-монополистов,

разросшийся до гигантских размеров военный сектор в промышленности. Эрхард

называл такую экономику "принудительной".

Ключевые положения экономической философии самого Эрхарда сводились к

следующему:

1. «Принудительная» эко­номика не может быть эф­фективной никогда, нигде и ни

в какой форме. Альтерна­тива командной системе одна, и другой в природе не

существует. Это рыночная экономика, основанная на свободе, конкуренции н

взаимной ответствен­ности граждан и государства.

2. Демонтаж командной системы и замена ее рыночной не могут быть

растянуты во времени, поскольку законы функционирования обеих систем являются

взаимоисключаю­щими, а попытки сидеть между двумя стульями - худшая политика,

которая может привести только к окончатель­ному хаосу и полной дезорганизации

экономики. «Критическую массу» рыночных преобразований надо про­водить быстро,

решительно и после­довательно.

3. Восстановление жизнеспособ­ной денежной единицы - не законо­мерный итог

заключительного этапа реформ, а отправная точка и необхо­димая предпосылка

успешного про­движения к цели. Инфляционная «накачка» экономики, какими бы

благими целями она ни оправдыва­лась, всегда контрпродуктивна по своим

конечным результатам.

4. Государство обязано активно вмешиваться в экономический про­цесс. Но

направление, характер и способы такого вмешательства долж­ны ориентироваться

на поддержку свободного рынка, на защиту рынка от социального популизма и

ижди­венчества.

5. Социальная функция государства заключается не в том, чтобы «поровну

распределять нищету», а прежде всего в том, чтобы обеспечить условия для

эффективного производства. Прежде чем что-то распределять, надо это «что-то»

произвести. Что же касается самого распределения, то здесь главная задача

государства - забота о слабых. Для тех же, кто в силах позаботиться о себе

сам, оно обязано создать необходимые усло­вия.

Убедить немцев в том, что единствен­ное спасение от нищеты и голода, от

засилья спекулянтов и бюрократов - это отказ от карточной системы, «отпуск»

цен, замена старой обесце­ненной рейхсмарки на новую и быст­рый запуск всех

рыночных механиз­мов, оказалось непросто. За двена­дцать лет господства

нацистской разновидности «социализма» и три года послевоенной разрухи люди

отвыкли работать без кнута, отвыкли от мысли, что за свою работу можно

получить полновесные деньги, отвы­кли от инициативы, свободы и нераз­рывно

связанной с ней ответственно­сти за самих себя. Все боялись: как бы не стало

еще хуже. В условиях не­хватки самых элементарных товаров распределительная

система под кон­тролем оккупационных властей мно­гим представлялась

наименьшим злом.

Не было единодушия и среди за­падных оккупационных властей. В Англии

пришедшее после окончания войны к власти лейбористское прави­тельство

увлеченно занималось экс­периментированием с широкомас­штабной

национализацией промыш­ленности. Соответственно в британ­ской зоне больше

сочувствия вызывали взгляды и позиции социал-демократов, чем либеральные

проек­ты Эрхарда.

Наибольшее понимание Эрхард встретил у американцев, хотя и здесь было немало

сторонников кейнсианских рецептов выхода из «великих депрессий». И тем не

менее именно американцы в конечном счете наибо­лее решительно поддержали ту

глав­ную цель, к которой стремился Эр­хард, - освободить германскую

эко­номику от пут командно-­административных методов ведения

хозяйства н вернуть ее на рыночные рельсы.

3. СТАРТ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ

Главной программной целью Эрхарда была денежная реформа как конкретная

технико-финансовая мера выхода из социально-экономиче­ского хаоса и дальнейшего

перехода к рыночной экономике. При этом денежная реформа неразрывно связана с

экономической и не имеет без последней никакого смысла: «Денежная реформа

осталась бы единич­ной акцией, если бы она не основывалась на здоровой базе

действитель­но органического выравнивания, и остались бы закрытыми все те

кра­ны, которые поставило ошибочное частное и государственное планиро­вание.

Замораживание цен предлагает лишь предлог для известной, ве­дущей к хаосу

политики».

По мысли Эрхарда, существует и глубокая связь с социальной ре­формой: «Мы

имеем самое антисоциальное хозяйство, которое только может быть, ибо кто

работает—получает ничто, «деньги», с которыми не может ничего предпринять...

Когда существует функционирующая валюта, центральное хозяйствование

практически невозможно». При этом, с социальной точки зрения, денежная

реформа обязана вернуть доверие к денежной единице, а для этого она должна

была что-то дать каждому, то есть по отношению к населению эта реформа не

могла быть рестрикционной. Эрхард постоянно подчеркивал, что никакое

го­сударство не в силах создать такой запас (хотя государственный ре­зерв

также необходим), что единственный способ материального обес­печения денежной

реформы — одновременное с ней освобождение цен, подкрепленное

последовательностью экономической политики, направ­ленной на переход к

рыночной экономике. При этом Эрхард опирался на собственные исследования 1931

г., когда он предлагал для выхода из кризиса: «Мы должны пойти на то, чтобы

последние потребительские программы отдать рынку... и на стороне инвестиций

защищать только то, что безусловно требует поддержки».

Процедура обмена была следующей: 20 июня каждый гражданин, также и

несовершеннолетние, получил так называемые подушные деньги в размере 40 DM и

двумя месяцами позже еще по 20 марок...

Частные накопления и активы кредитных институтов, включая вклады, были

пересчитаны в пропорции 10:1... Половина счетов была после проверки

происхождения денег финансовыми органами сохране­на. Из второй половины в

октябре 70% были аннулированы...

Итак, как конечный результат, 100 рейхсмарок было обменено на 6,5 новых DM.

Накопления банков, госучреждений, почты, железнодорожного ве­домства и

национал-социалистских организаций были полностью анну­лированы. При этом

долги Рейха банковской системе также были анну­лированы, прочие долги

государства были погашены лишь в 1957 г. в пропорции 10:1. Для зарплат,

пенсий и арендной платы пропорция об­мена составила 1:1, для прочих денежных

отношений—10:l ». Та­кова техническая сторона реформы.

Благодаря «редкости» новых денежных знаков и обнародованию Эрхардом уже в тот

же день по радио решения об освобождении цен произошел перелом. До 19 июля

1948 г. все полки магазинов были пу­сты. Наутро все витрины были полны.

(Конечно, торговцы-частники за­ранее готовились, припрятывая товар.)

«Карточки были — кроме неко­торых продовольственных товаров — в

противоположность намерениям оккупационных властей отменены, замораживание

цен отменено немед­ленно и замораживание зарплаты немного поздней.

Вскоре был создан Центральный банк, независимый от правитель­ства, чьей

задачей стало недопущение инфляции. Сразу же был запре­щено землям и общинам

формировать дефицитный бюджет. 20 июня Эрхард через своего представителя

обещал освобождение основных цен, чем чрезвычайно удивил военную

администрацию, которая считала во­просы экономической политики исключительно

собственной компетенци­ей. Уже 21 июня заявление представителя Эрхарда о

немедленном осво­бождении цен вызвало ее резкое недовольство.

Несмотря на введение новых денег, цены в первые месяцы продол­жали расти:

так, с июня по декабрь цены на промышленное сырье под­нялись на 26%, на

продовольствие — на 18, на одежду — на 35%.

Первое время значительно возросла безработица — с 3,2% в июне 1948 г. до

12,2% в марте 1950 г. Однако здесь сказался значительный рост населения за

счет беженцев и переселенцев — с 1939 по 1954 г. на более чем 10 млн.

человек, или на 25%.

Можно утверждать, что и с ценами, и с безработицей произошло следующее — из

скрытой и деструктивной формы эти важнейшие баро­метры экономической жизни

превратились в открытые измерители сложнейшего процесса социально-

экономического выздоровления. Ко­нечно, здесь проявились прежде всего

противоречия социального рыночного хозяйства, конкретное развитие которых мы

рассмотрим далее. Но сначала общий вопрос: какую все-таки роль сыграли

внешние «ле­карства», которые помогли встать на ноги экономике и обществу

За­падной Германии?

«Иногда утверждается, что решающим для развития страны был план Маршалла...

Западная Германия получила за 10 лет по этому пла­ну с 1948 г. около 1,9

млрд. долл., что по тогдашнему курсу составляет 150 марок на человека! Это

меньше, чем бесплатные поставки 1945 — 1948 гг. продуктов питания, удобрений

и семян.»

При этом автор цитируемой статьи профессор X. Херберг считает, что

«западногерманское экономическое чудо является ребенком от брака денежной

реформы и рыночного порядка».

Необходимо только добавить социальную реформу, которая тесно связана с

двумя другими. Именно она сыграла роль того «обезболива­ющего средства»,

которое помогло проглотить «горькую пилюлю» де­нежной реформы и операцию

введения рынка. Во-первых, это относи­тельно равные стартовые условия (вспомним

процедуру обмена денег). Элементы социальной реформы, которая как и

экономическая развива­лась на протяжении всего периода строительства рыночного

хозяйства (приблизительно 10—15 лет, до достижения конвертируемости DM),

следующие:

— восстановление свободного рынка рабочей силы и социальной структуры путем

введения свободы ассоциаций и тарифной автономии. самоуправления в системе

социального страхования;

— введение зашиты работников, в особенности от увольнений (1951 г.), защиты

материнства (1952 г.) и инвалидов (1953 г.);

— определение законных прав участия рабочих в управлении сна­чала на горных

предприятиях (1951 г.), а затем на других—в Законе о предприятиях (1952 г.);

— возмещение военных потерь на основе Федерального закона с попечении 1950 г.

и Закона о возмещении ущерба, нанесенного войной (1952 г.);

— программа строительства жилья, которая с самого начала име­ла целью

поддержку частной собственности в жилищной сфере;

— восстановление дееспособности пенсионного страхования и вве­дение

динамической пенсии 1957 г. путем пересчета ее в зависимости от зарплаты;

— введение пособий на детей (начиная с троих детей) в 1954 г.

Эти и другие меры позволили значительно облегчить переход к ры­ночной

экономике. Но как точно заметил Ральф Цепперник. «социаль­ное в конкуренции

как раз то, что вообще на рынок приходит большое предложение товаров».

Ту же самую мысль Эрхард выразил другими, более эмоциональ­ными словами: «Мы

были на наилучшем пути, чтобы приговорить де­мократию к смерти и превратить

демократические основные права на­шего народа в химеру- Только когда эти

права вновь найдут свое выра­жение в свободном выборе профессии, в свободном

выборе рабочего места и прежде всего в свободе потребления, лишь тогда сможем

мы ожидать, что немецкий народ будет вновь активно участвовать в

поли­тическом определении своей судьбы».

Именно так стоял тогда вопрос: союзники готовы были снять свое опекунство над

Западной Германией лишь тогда, когда она докажет свою способность к

экономически эффективному и демократическому развитию. Вскоре это и

произошло.

4. Основные понятия и противоречия концепции, реализованной эрхардом, и

периоды ее реализации

Концепция, которой руководствовался Л. Эрхард в проведении экономических реформ,

была названа концепцией социального рыночного хозяйства (СРХ).

Рассмотрим основные моменты этой экономической программы.

Концепция СРХ сформировалась как нео­классическое осмысление новых социально-

экономических процессов «социализации» экономики, как попытка разрешения

противоречия «экономика и личность» путем применения синтетической категории

«социальность». Причем последняя раскрывается через целый ряд по­нятий,

важнейшие из которых — «рамочные условия», «конкурентная политика» и

«политика поддержания порядка».

«Рамочные условия» — объемлющее понятие данной концепции, аналогично тому,

как в классической школе объемлющим понятием яв­ляется рынок, а в

институционализме — понятие социального институ­та. Рамочные условия — это

прежде всего те социальные ценности, кото­рые предшествуют процессу

производства и опосредуют его.

Уже неолибералы постоянно подчеркивали, что к неотъемлемому праву человека на

независимое развитие своей личности относится «право на улучшение своего

благосостояния в рамках заданных общест­вом правовых и моральных рамок —

свободно и ответственно выбирать и действовать. Эта целевая установка требует

в экономической сфере организовать децентрализованные процедуры

волеизъявления и при­нятия решений...».

Как видим, экономический порядок следует здесь из социального, а не наоборот.

Отсюда основной задачей государства становится про­ведение политики поддержки

условий конкуренции и общего социаль­ного порядка. Государство же, в свою

очередь, возникает здесь не как продукт «общественного договора» Руссо и

Вольтера, а как одно из не­обходимых рамочных условий хозяйствования и

деятельности индиви­да. В таком понимании государства представители концепции

СРХ го­раздо ближе к институционализму (где государство также лишь один из

социальных институтов), чем к неоклассицизму, в рамках которого

сформировалась концепция. И это является первым из рассматривае­мых нами

проявлений внутренних противоречий СРХ.

В самом общем виде это противоречие можно сформулировать так: пытаясь в

теории через понятие «социальности» (а на практике путем построения

«социального государства») связать экономику к личность, мы неизбежно

«вставляем» оба этих элемента во внешние рамки (порядка, государства и пр.),

то есть с помощью категории «социальность» не удается построить естественной,

внутренней взаимозависимости эко­номики и личности, а на этой основе уже

также общества и государст­ва. Отсюда — незавершенный, теоретически неполный

характер кон­цепции СРХ, позволяющий считать ее скорее даже не концепцией, а

«способом мысли».

Как это мы сейчас увидим, данное противоречие давало о себе знать во все

периоды практического развития СРХ в ФРГ, позволяя представителям различных

взглядов в экономической теории апеллиро­вать к этому понятию. Можно

утверждать, что в рамках СРХ прояви­лась все та же борьба двух основных

течений в социальной и экономи­ческой науке XX в.

Итак, после успешного проведения денежной реформы сразу вста­ли новые

проблемы, связанные прежде всего с повышением цен. Необходимо различать две

фазы. Первая фаза после денежной реформы за­ключалась в искусственном

создании покупательной силы в объеме 10 млрд. марок. Здесь имеются в виду

подушные деньги (60 DM), вы­данные для создания первоначальных стартовых

условий.

При этом у Эрхарда было два пути: либо изменить систему цен, либо продолжить

их замораживание и тем самым вновь породить скры­тую инфляцию. Второй вариант

был категорически неприемлем, так как он означал отказ от принципов реформы.

Первый вариант представлял также социальную структурную перестройку

экономики, ее переориен­тацию с преимущественного производства сырья и

средств производст­ва на ускоренное развитие потребительской сферы.

С другой стороны, оздоровление последней не могло не сказаться на тяжелой

индустрии (но это действительно уже была новая, здоро­вая связь двух

подразделений — от предметов потребления, оплаченных деньгами потребителя, а

не наоборот): эта сверхнормальная ликвид­ность, которую создали эти 10 млрд.

марок в потреблении, действовала так, что отсюда часть покупательской

способности перенеслась также в индустрию средств производства.

Первый этап еще не мог полностью обойтись без регулирования цен: Эрхард

говорил: «Мы должны сейчас осуществить выравнивание цен... Затем долж­ны мы

со всей определенностью заявить: теперь все! С этого момента цены повышаться

не будут». Таким образом, эти первоначальные 10 млрд. марок создали, с одной

стороны, потенциал развития реформа и возможность маневра по изменению

структуры цен, а с другой — от­ветственность действий Экономического совета,

который должен был удержаться от соблазна регулирования цен.

В принципе к 1950—1951 гг. первый этап осуществления реформ по переходу к

экономическим методам регулирования был в целом завершен. Но только «в начале

1959 г. была достигнута полная конвертируемость немецкой марки», понадобилось

десятилетие «экономического чу­да» для закладки основ социального рыночного

хозяйства. Это показывает всю сложность перехода от командной экономики к

рыночной даже в благоприятных условиях.

В 1957 г. бундестаг принял два важных для становления хозяйст­венной системы

закона: 1) о бундесбанке, который окончательно закре­пил независимость

последнего от правительства; 2) против ограниче­ний конкуренции в 1961 г.

были приняты еще два ключевых закона—. свободе внешней торговли и о защите

капитала.

К этому времени ФРГ вступила в международные организации: в Организацию

европейского экономического сотрудничества в 1949 г., в ГАТТ в 1951 г., в

Международный валютный фонд в 1952 г., благопри­ятным фактором было и

образование в 1957 г. Европейского сообще­ства.

В целом с конца 50-х годов в ФРГ наступило десятилетие интен­сивного развития

социального рыночного хозяйства. Безработица (и это несмотря на значительный

прирост населения за счет переселенцев) по­чти сошла на нет, темпы роста

общественного продукта были на уровне 5% в год, инфляция оставалась в

незначительных размерах — 1-2% в год. При этом доля государственных расходов

в валовом об­щественном продукте выросла с 34,2% (113,4 млрд. DM) в 1961 г.

до 39,1% (264,1 млрд. DM) в 1970 г. Это свидетельствует о становлении

«социального государства» и принятии многочисленных социальных программ. В

течение 15 лет, с 1959 по 1973 г., социальные выплаты на одного жителя в

среднем возросли в 3,4 раза, именно с 1242 DM (1960 г.) до 4239 DM (1973 г.).

(При этом валовой социальный продукт вырос в меньшей пропорции, в 3 раза.).

Строительство жилья достигло невиданного ни до, ни после уров­ня—579 000

квартир в год.

Плохая хозяйственная конъюнктура 1965—1966 гг., а том числе рост безработицы,

привела к падению правительства Эрхарда, сменив­шего на посту канцлера

умершего Адэнауера. К власти пришла «боль­шая коалиция», объединившая все

крупные партии. Почти сразу был принят Закон о способствованни стабильности и

роста экономики, ко­торый предусматривал более интенсивное госрегулирование

конъюнк­туры, чем это было ранее. Сразу были приняты инвестиционные

про­граммы — на 2,5 и 5,3 млрд. марок, после чего конъюнктура быстро

улучшилась: рост долгов, экспансивные финансовые программы и по­следовавшее

затем погашение долгов соответствовали во многом моде­ли антикризисной

фискальной политики в преодолении конъюнктурно­го спада. Закон о стабильности

выдержал первую пробу.

Эта политика нашла развитие у социально-либеральной коалиции (СДПГ и СвДП),

которая пришла на смену «большой коалиции» в 1969 г. Так, Г. Шмит считал, что

5% повышения цен лучше, чем 5% безработицы.

По оценке тогдашнего министра экономики К. Шиллера, автора концепции

«глобального регулирования», эта политика была синтезом фрайбургского

императива, фрайбургского экономического порядка и кейнсианского подхода.

Итак, в игру вступил Кейнс, известный англий­ский экономист, предложивший —

еще перед войной — в условиях ми­рового кризиса так называемую политику

спроса, где государству было рекомендовано повышать занятость.

Концепция «глобального регулирования» предусматривала пере­ход от сложной

системы многочисленных налогов к налогообложению основных макроэкономических

величин — прибыли, зарплаты и др. с тем, чтобы государство могло их таким

образом регулировать. В ре­зультате этой политики годовая реальная зарплата

росла в среднем на 4,6% в год. Но, с другой стороны, уровень цен 1969 г.

вырос на 1,9%, 1970 г. — на 3,6, 1971 г.— на 5,1, 1972 г.—на 5,6%. Это

свидетельст­вует о процессах разбалансирования экономики. Итак, обратной

сто­роной антициклического регулирования стала растущая инфляция, ко­торая

достигла в 1973 г. 6%.

В этот период «экспансии социального государства» были приняты новые законы в

социальной области и на их основе широкие социаль­ные программы:

— Закон о защите прав работающей молодежи (1960 г.) введение Минимального

отпуска для всех трудящихся (1963 г.) и продление срока отпуска по

материнству (1965 г.);

— налоговые льготы предпринимателям, вводящим для работаю­щих имущественные

доплаты, учитывающие объем доходов и число де­тей (то есть социальные

критерии);

— содействие образованию (Законы о специальном образовании 1969 г. и о

переобучении 1971 г., о способствовании защите академиче­ских степеней— 1971

г.);

— рост социальных выплат: на детей (1961, 1964, 1970 гг.), на приобретение

жилья для малообеспеченных групп (Закон о жилищной помощи 1963 г., второй

жилищный закон 1970 г.);

— развитие системы социального страхования (в том числе введе­ние выплат по

болезни, включение детей и студентов в обязательное страхование от несчастных

случаев — 1971 г., введение гибкой возраст­ной границы для перехода на пенсию

— Закон о пенсионной реформе 1972г. и т. д.).

Экспансия социального государства обеспечивалась путем повы­шения налогов —

если в 1960 г. нагрузка на зарплату работающего че­рез налоги и социальные

отчисления составляла в среднем 15,9%, то уже в 1973 г. она выросла до 26,1%.

Вывод: первый поворот в экономической политике произошел в конце 60-х годов и

был связан с усилением деятельности государства в области занятости и

социальных программ.

Однако уже с начала 70-х годов безработица вновь стала расти, одновременно

резко возрос также дефицит госбюджета из-за прогрес­сирующих выплат

социального назначения: так, с 1970 по 1975 г. про­цент государственных

расходов в чистом социальном продукте вырос с 29 до 51%, при этом наибольшая

часть этого прироста пошла на развитие различных видов социального

страхования.

К началу 70-х годов в общественности начинает преобладать мнение, что многие

сторонники кейнсианства в их одностороннем выделе­нии аспекта занятости

отказывают во внимании проблематике инфля­ции. Это открыло «монетарную

контрреволюцию», которая возвратила инфляционную проблематику в центр своих

убеждений.

Монетаристы считали борьбу с безработицей излишней, относя оп­ределение

пропорции занятости к внутреннему делу рынка. Однако эйфория правящих социал-

демократов начала 70-х годов, несмотря на многочисленные предостережения

оппонентов, начала испаряться лишь к середине 70-х, когда появилась симптомы

нового мощного хозяйст­венного кризиса.

Кризис 1974 — 1975 гг. внес отрезвление и новый переворот в поли­тике —

сокращение госбюджета и меры по обузданию инфляции. Одна­ко в целом

продолжала проводиться социал-демократическая линия, и после двухлетнего

сокращения безработицы и повышенных темпов роста в 1977 г. конъюнктура снова

начала ухудшаться. Новая социал-демократическая политика попыталась сочетать

социальную направлен­ность и линию на поддержку структурных сдвигов.

В 1977 г. была принята «Программа будущих инвестиций», отли­чавшаяся от

предыдущих двумя важными пунктами. Во-первых, эта программа была

среднесрочной, во-вторых, кроме постановки задач по­литики занятости, также

ясно выделялась политика структурных сдви­гов. Путем направленных в будущее

инвестиций в области строительст­ва городов, транспорта, отопления

предусматривалось развитие общест­венной инфраструктуры и защита окружающей

среды. Для этого были предназначены инвестиции а размере примерно 16 млрд.

марок.

Однако и обновленная политика привела к росту дефицита госбюд­жета с 37,9

млрд. марок в 1979 г. до 67,6 млрд. в 1982 г. Это свиде­тельствует, что даже

при осознании необходимости перемен экономи­ческая политика существенно

меняется лишь путем прихода к власти конкурентов, которые вырабатывали

альтернативу в оппозиции.

Конец социально-либеральной коалиции осенью 1982 г. означал действительный

поворот в социальной и экономической политике. В первую очередь

предусматривалось сокращение государственной деятельности, чтобы вновь

предоставить больше места частной предпри­нимательской инициативе. Уже в

бюджете 1983 г. дефицит был сокра­щен на 30 млрд. марок, однако реально его

удалось снизить лишь на 14,6 млрд.

Инерцию социально ориентированной экономической политики не удалось

преодолеть и консерваторам с их ориентацией на максималь­ное устранение

государства из хозяйственной жизни. Так, доля госу­дарственного бюджета в

совокупном общественном продукте остается с начала 80-х годов на уровне

немногим менее 50%, государственный долг растет также постоянными темпами, а

после 1985 г. дефицитность бюджета даже повысилась с 8 до 13 % .

Второй поворот в экономической политике произошел в начале 80-х годов и был

связан с усилением деятельности государства в сфере защиты свободы

предпринимательства (например, были снижены налоги, ослаблен контроль над

слияниями компаний и др.), однако одно­временного планируемого уменьшения

объема государственного пере­распределения так н не произошло. Что же явилось

причиной послед­него феномена? Социальное рыночное хозяйство не позволяет

себя де­монтировать: созданные им социальные институты (система социаль­ного

страхования, партнерство профсоюзов и союзов предпринимателей и т. д.)

являются для избирателя более привлекательными, чем гипо­тетические блага

консервативной экономической политики.

Результаты монетаристской неоконсервативной политики, как это отмечалось

выше, существенно отличаются от плодов социал-демокра­тической политики: если

последняя, сокращая безработицу и способст­вуя социальным программам, тем

самым сокращает темпы роста и уси­ливает инфляцию (поскольку эта политика

антикризисная, то, демпфи­руя падение, тем самым она «сглаживает» и подъем),

то экономическая политика консерваторов, напротив, способствуя росту и

оздоравливая финансы, ставит тем самым под вопрос само «социальное»

государство:

безработица растет, доля трудящихся в национальном доходе падает. Так это и

произошло в 80-х годах.

Но поскольку оба основных направления экономической и социаль­ной политики

зависят от мнения большинства, то они вынуждены оба стремиться провозгласить

себя наследником и хранителем идей соци­ального рыночного хозяйства.

Предоставим коротко слово двум извест­ным политическим представителям обоих

направлений.

Гельмут Коль: «Достижения и творчество наших граждан могут лишь тогда

развиваться в массовом масштабе, когда они не душатся бюрократией,

зарегулированностью и начальственно-государственной предусмотри-тельностью.

Ядро нашей политики поэтому — налоговая реформа. После этой реформы семьи с

наименьшими и средними до­ходами будут платить меньше.

Одновременно будут усилены образование капиталов, сила прибы­ли и

инвестиционная деятельность предпринимателей».

На это возражает Ганс-Иохав Фогель, до последнего времени гла­ва СДПГ: «Но

сокращение государственных расходов, дерегулирование (под этим термином

понимается сокращение вмешательства государст­ва в экономику вообще.—Прим.

), приватизация и свертывание прав на защиту труда вряд ли способны

укрепить рыночное хозяйство, тем более придать ему социальный характер...

Именно это правительство с его массированной политикой перераспределения

снизило долю доходов трудящихся в нетто-национальном доходе с 66% в 1982 г. до

58% в 1986 г., ослабив тем самым покупательскую силу, не компенсировав это

необходимыми инвестициями. Это и несоциально, и нехозяйственно. Социальная

политика не есть оковы экономического роста, а, на­против, его источник».

С последним утверждением можно согласиться, но, во-первых, его нужно еще

доказать, а во-вторых, остается вопрос, какая социальная политика является

действительно социальной.

Возвращаясь к сформулированному выше противоречию концеп­ции СРХ, можно

утверждать, что попытка реализовать синтез социаль­ного и рыночного в

экономике лишь путем построения «социального государства» (что предприняли

социал-демократы в 70-е годы) приве­ла к кризису последнего и к политике

возврата на традиционный путь.

Но, с другой стороны, возврата к государству — «ночному сторожу» уже быть не

может (что показали 80-е годы): набравшая инерцию гро­мада социального

государства «не дает» себя демонтировать; безрабо­тицу, принявшую застойный

характер, не удается преодолеть неоконсервативными средствами. Возникает

необходимость, как уже говорилось, синтеза двух течений в социально-

экономической мысли. Такой синтез в различных формах идет (например, в

концепции «человеческого ка­питала» как синтеза противоположности труда и

капитала). Три зак­лючительных замечания, актуальных для нашей ситуации:

Во-первых, реформы, к сожалению, осуществляются лишь тогда, когда положение

угрожающе и реформы безотлагательны, когда из-за широкого распространения

беспорядка и небезопасности боль­шинство видит в них больше плюсов, чем

минусов.

Во-вторых, командная экономика в Германии господствовала лишь 12 лет и не

устранила частной собственности, при этом немаловажно, что государственные

предприятия были разрушены.

Наконец, в-третьих, сочетанием трех реформ (денежной, экономи­ческой и

социальной) удалось направить массовую активность в пози­тивное русло — за

счет действительной связи производства и потребле­ния (деньги), эффективности

и справедливости (социально сбаланси­рованный рост).

Можно с уверенностью говорить, что на «ярмарке» социально-экономических идей

концепция «социального рыночного хозяйства» — одна из наиболее

при­влекательных, если отвлечься от ее рекламного блеска и поломать немно­го

голову над разгадкой западногерманского «экономического чуда».

Однако с этой чисто рекомендательной в первую очередь для России позиции

вернемся к реформам Людвига Эрхарда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основным плюсом вообще в жизни Эрхарда было то, что он оставался всегда тверд

и после­дователен. Он противостоял любым попыткам навязать правительству

такую линию, которая могла бы спровоцировать и подстегнуть ин­фляцию. Он

отказывался осуществ­лять любые меры, которые бы проти­воречили принципам

рыночной эко­номики. Это не значит, что прави­тельство

бездействовало, «перепоручив» все рынку. Но актив­ность правительства и

Центрального банка (селективная поддержка экс­портных отраслей

промышленности, стимулирование инвестиций метода­ми налоговой политики,

создание инвестиционных фондов с государст­венным участием, гибкое

манипули­рование учетной ставкой и так далее) напоминала скорее тонкую работу

настройщика музыкальных инстру­ментов, чем беспорядочное размахи­вание

кувалдой.

Уже к середине 50-х годов даже завзятым скептикам стало ясно, что система

«социального рыночного хозяйства» выдержала испытание на прочность. К 1958

году, спустя 10 лет после начала реформ, Германия ут­роила свой ВНП, став

вторым после США мировым экспортером. Ста­бильность немецкой марки вызывала

зависть соседей, каждый седьмой немец обзавелся машиной, система социальной

защиты не плодила ижди­венцев, но позволяла каждому достойно встретить и

старость, ниболезни.

Эрхард мог быть доволен. Как че­ловеку и ученому, ему, безусловно, повезло.

Жизнь предоставила Людви­гу Эрхарду и его команде редкую возможность

экспериментально отра­ботать свою стратегию, день за днем проверяя ее на

практике и убеждаясь в своей правоте.

Чужой опыт всегда уникален. Его нельзя в точности ни повторить, ни

скопировать. Но знать и учитывать его надо. Ведь недаром говорят: умные

учатся на чужих ошибках, дураки - на своих собственных. Некоторые, правда, не

делают ни того, ни другого.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Зарицкий Б. Секреты «Германского чуда» // «Новое время». – 1995. - №

14. – С. 18-19.

2. Зоммер Т. Смена эпох // Deutschland. – 1999. - № 5. – С. 6-12.

3. Ломакин Д. Мировая экономика. – М.: ЮНИТИ, 1998. – 620с.

4. Мельников П. Концепция социального рыночного хозяйства: мифы и

реальность // Вопросы экономики. – 1997. - № 7. – С.65-80.

5. Херцог Р. 50 лет Основному закону // Deutschland. – 1999. - № 3. –

С.16-22.