Реферат: Экономические реформы современной России
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение. 3
Причины неудачи реформирования России. 4
Ключевая проблема: деньги. 5
Суть переходного процесса в пореформенной экономике России. 7
Образ мыслей правящей элиты как причина краха реформ.. 10
Последствия государственного банкротства для Запада. 12
Культурно-ландшафтные особенности российской экономики. 15
Многоукладность экономики. 17
Особенности догоняющего развития. 18
Российский кризис в русле мирового экономического кризиса. 20
Бюджет непроизводительных затрат как необходимое
условие устойчивого экономического роста. 24
Моральный аспект: социальные расходы в идеологии реформирования России 25
Заключение. 26
Список использованной литературы: 28
Введение
В проделанной мною работе я попыталась провести анализ реформ проводимых в
России в период с начала 90-х годов и по окончании 1999 года, т.е. в так
называемый «срок правления первого Президента России».
Анализ проводимых реформ я решила провести всесторонне, рассмотрев не только
экономический эффект реформирования, но и моральный аспект проведенных
преобразований, а также дать оценку степени влияния образа мышления
реформаторов на тот курс реформ, который был избран и претворен в жизнь.
Также я постаралась оценить последствия проведенных реформ, сравнить
избранную в качестве приоритетных ориентиров создания процветающего
государства англо-американскую модель экономики с иными, существующими в
мире, например – японской, высказать свое суждение о достоинствах той или
иной модели.
Аналогичным образом, я на протяжении всей своей работы высказывала свое,
абсолютно субъективное мнение, о степени достижения намеченной цели
экономических программ и преобразований, путях их реализации, результатах,
основываясь на почерпнутых мною данных из печатных изданий, изученных в
процессе подготовки работы.
С большим сожалением, ознакомившись со всеми фактами, заметками в
периодической печати, докладами о результатах проведенных реформ, оценками
экономистов периода реформирования России командой Б.Н.Ельцина, я пришла к
выводу и решила начать свою работу с того утверждения, что реформы,
направленные на увеличение благосостояния граждан Российской Федерации,
создания развитой экономической модели государства, интеграции Российской
экономики в мировой рынок оказались недостаточными для достижения
поставленных целей. Проще говоря, реформы были неудачными. Конечно, с
определенной долей уверенности можно утверждать, что какая-то часть реформ
все-таки оказала свое положительное воздействие, но в общей массе, в
процентном соотношении, итоги экономических преобразований весьма плачевны.
Поэтому особое внимание я посвятила влиянию реформ на социальную сферу
экономики и этому посвящена отдельная глава моей работы «Моральный аспект:
социальные расходы в идеологии реформирования России».
В заключение, не без удовлетворения могу отметить, что в последнее время
наметились положительные сдвиги в реформировании российской экономики,
результатом чего мы становимся с вами сегодня. Но серьезной информации в
печати, исключая разве что сообщения СМИ, на данный момент крайне
недостаточно, поэтому современные положительные тенденции в российской
экономике не нашли отражения в моей работе. Однако я надеюсь, что в ближайшее
время работа, посвященная возрождению сильной экономической державы, все-таки
увидит свет.
Главной причиной, по моему мнению, является неверно избранный изначально курс
реформ. Самое важное: некомпетентность руководства страны, иначе мне не
объяснить того факта, что в области денежного обращения изначально создана
неэффективная система денежного обращения, порождающая денежный дефицит и
перманентный коллапс экономики и бюджета. Ориентация на открытость экономики
в условиях догоняющего развития никогда еще не способствовала экономическому
подъему. Попытки копирования англосаксонского варианта налоговой системы
привели к неадекватности этой системы русской экономике и практическому
господству теневой экономики. Грамотно организовав функционирование фондового
и даже товарного рынка, правительство не сумело выстроить эффективный
механизм государственно-монополистического регулирования и вынуждено теперь
"бороться с естественными монополиями" (нынешними олигархами).
Проведя передел собственности не в пользу среднего класса, а в пользу вновь
созданного класса крупной буржуазии, оно заложило неизбежную неэффективность
и бесконтрольность управления этой собственностью. Не проводя сознательной
структурной и инвестиционной политики, правительство породило ситуацию, когда
спад пришелся, прежде всего, на отрасли, производящие предметы потребления, и
посадило страну на невозможную зависимость потребительского рынка от импорта.
Не организовав конверсию военно-промышленного комплекса, правительство лишило
страну возможности производить высокотехнологические потребительские товары и
оставило ее с грузом устаревших производственных мощностей.
Всех претензий экономистов к правительству совершенно недостаточно, чтобы
объяснить глубину кризиса, в котором находится Россия, все дальше засасываясь
с каждым годом в пучину. Даже при наличии всех недостатков выбранного курса
жить можно было бы в несколько раз лучше, по крайней мере, лишь чуть хуже,
чем в 80-е годы.
Главной причиной краха пореформенной экономики России является отсутствие
денег. Это отсутствие порождено специфической ментальностью правящей элиты и
созданной в рамках этой ментальности денежной системой.
Денежная масса (наличная+безналичная) в России очень мала. Количество рублей
в обращении около 17% официального размера ВВП и 9% реального (взятого с
учетом теневого сектора экономики). Но ведь в развитых странах эта цифра
составляет порядка 90%, в СССР была больше 60%, и даже в странах Латинской
Америки дотягивает уже до 55%. Только в самых нищих странах денежная масса 8-
15% ВВП. Эту планку в 9% нельзя преодолеть. Стоит немного добавить денег -
тут же все съедает инфляция. Следовательно, эти 9% и составляют размер
эффективно обращаемой российской финансовой системой денежной массы.
Размер эффективно обращаемой в экономике денежной массы всегда определяет
основные параметры экономики. Чем более дифференцирована денежная система,
чем больше в ней специфических кругов, тем ее эффективность больше, тем
больше в стране денег. И тем более высокие сферы экономики могут
существовать, тем выше уровень жизни или скорость роста (в зависимости от
того, насколько дифференцированность денежной массы превышает уровень
развития экономики). Если же денежная система менее развита, чем экономика,
которую она обслуживает, то экономика начинает к ней адаптироваться,
избавляясь от высокоразвитых сфер, сводясь к простейшим формам и коллапсируя
до уровня, который эта денежная масса может обслуживать.
Именно созданная в 1991-92 годах неэффективная система денежного обращения и
является причиной эволюции нашей экономики в этом направлении. Внешне это
выглядит как перманентный кризис. По сути, это - переходный процесс.
Превращение России из технологически развитой страны в страну "третьего мира"
с соответствующим уровнем производства и жизни.
На первом этапе переходного процесса (1992-94 годы) шла адаптация денежной
массы к новой системе денежного обращения. В результате опережающей эмиссию
гиперинфляции она сократилась с 65% ВВП до 9% то есть в семь-восемь раз.
На втором этапе, параллельно с первым (1992-1996 годы) шла адаптация
национального производства к новому объему эффективно обращаемой денежной
массы. Фактически имел место сброс "высоких сфер" индустрии и формирование
структуры, характерной для индустрии стран третьего мира. Производство
сократилось за этот срок в шесть, а не в расчетные десять раз за счет
спонтанного возникновения компенсаторного механизма эмиссии предприятиями
псевдоденег (т.н. неплатежей), объем которых превышает рублевую массу почти
втрое, но характер обращения не позволяет осуществлять полноценные расчеты.
На третьем этапе (1993-2003 годы) идет адаптация национального богатства к
новому объему производственных возможностей. Поскольку при новом уровне
производства амортизировать оставшийся с советских времен объем национального
богатства невозможно, он должен сократиться примерно в пять раз. Основной
спад пришелся на производственные основные фонды, но и износ жилого фонда
превышает сегодня 50%. В ближайшей перспективе выход из строя 50% жилого
фонда произойдет в виде скачка - за год-два - в форме аварий.
За прошедшие с начала реформ годы уровень жизни упал в четыре раза, уровень
доходов населения в неизменных ценах - тоже в четыре раза, объем
материального производства - в шесть раз. При этом формально исчисляемый ВВП,
правда, упал только в два с половиной раза, но это лукавство: изменилась
методика его исчисления. Две трети его составляют сегодня услуги, цены на
которые выросли не в 10-12 тысяч раз, как на товары, а в 100-150 тысяч раз.
Если считать ВВП в сопоставимых ценах, он уменьшился не в два с половиной, а
в те самые четыре раза, что и уровень жизни.
Сумма потерь, которую можно оценить как объем недопроизведенного за семь лет
ВВП, достигает примерно 4 триллиона долларов. Объем национального богатства
(основные фонды, имущество населения) сократился в результате невозмещенного
износа с примерно 5,4 триллионов долларов до 2,6 триллионов долларов, то есть
более чем вдвое.
Столь же катастрофически сократился размер бюджетных доходов и ассигнований.
До начала реформ и перестроек союзная часть государственного бюджета (аналог
нынешнего федерального бюджета) составляла в СССР 220 миллиардов рублей, две
трети из которых (около 150 миллиардов) осваивалось на территории РФ. Если
воспользоваться официальной оценкой инфляции, тогдашний рубль равен примерно
16 сегодняшним новым. Следовательно, эквивалент этой суммы составляет 2
триллиона 400 миллиардов новых рублей. Федеральный же бюджет будет исполнен в
этом году по доходам и расходам в сумме не более 240 миллиардов. Разница - в
десять (!) раз.
В 1986 году только на науку СССР выделил 14 миллиардов или 224 миллиарда
нынешних рублей. 140 из них было освоено российской наукой. На
здравоохранение было направлено 17,6 миллиарда или 282 миллиарда в нынешних
ценах. Половина этой суммы пришлась на РСФСР. 30 миллиардов (480 новыми)
пошло только на образование, половина из них - в России.
Расходы на социальные нужды сократились в 10-20 раз, на развитие экономики -
в сотни раз, на оборону - в десять раз, на содержание госаппарата выросли в
полтора раза, на содержание правоохранительных органов выросли в два с
половиной раза. Если расходы на управление и внутренние силовые структуры
составляли в бюджете СССР только 2%, то сегодня они составляют треть реальных
расходов. Средняя пенсия составила в1986 году 81,2 рубля или 1300 нынешних.
Средняя зарплата по РФ составила 207,8 рубля или 3325 нынешних. Сегодня
официально средняя зарплата 800 рублей, а пенсия - 400. Если же учесть объем
невыплаченных пенсий и зарплат (теперь уже всем ясно, что государство не в
состоянии их выплатить), то реальная зарплата будет около 600 рублей, а
пенсия - около 300.
Советский Союз оставил России 80 миллиардов долларов внешних долгов.
Сегодняшние долги России переваливают за 200 миллиардов. При тогдашнем уровне
доходов СССР легко обслуживал свой долг. Долг РФ стал сегодня непосильной
ношей, его обслуживание требует трети бюджета.
Несколько последних лет правительство сводило концы с концами засчет
грандиозных объемов заимствований на внутреннем рынке, изымая таким образом
деньги из инвестиционных средств, оставляя экономику без источников не только
инвестиций, но и амортизации капитала. Инструментом этих изъятий из
национального ссудного фонда была пирамида ГКО. Объем рынка ГКО достиг 380
миллиардов рублей, что превышает в полтора раза федеральные налоговые
поступления.
Чем кончаются пирамиды, знает любой грамотный человек. Как только приток
новых средств перестает превышать объем предъявляемых к оплате обязательств,
пирамида перестает действовать под любым предлогом.
Государство в этих условиях все больше ослабевает и вынуждено опираться
исключительно на полицейские силы. Для их оплаты оно давно отказалось от
поддержания обороноспособности и возмещения износа основных фондов. В
ближайшие годы придется отказаться и от содержания социальной сферы даже в
размере одной десятой необходимых ассигнований.
Без денег не может выжить не только экономика, но и государство. Кто давно
постиг эту истину и положил в основу своего государства эффективную систему
денежного обращения, те давно процветают и потому считают себя элитой
человечества. Остальные 85% живут в нищете. В том числе и нынешняя Россия.
Причина экономического коллапса находится за пределами собственно экономики.
Она - в образе мыслей правящей элиты и гражданского общества в целом.
Во-первых, у элиты полностью отсутствует представление о том, что такое
деньги. Считая деньги чем-то постоянным и твердым, они не допускают даже
мысли, что их количество зависит от организации обращения. Поэтому количество
денег для них - данность. Они приспосабливают под эту данность свою
экономическую политику - как на уровне фирмы, так и государства. Не они
управляют денежной системой, а она косвенно управляет их поведением.
Во-вторых, элита абсолютно уверена, что деньги "зарабатываются". И на уровне
отдельного человека, и на уровне фирмы, и на уровне государства. Деньги могут
прийти только если что-то продать или занять, то есть откуда-то извне. Вот и
распродают, занимают, залезают в кабалу, а поток поступлений все меньше и
меньше.
Грамотный экономист знает, что заработать можно только прожиточный минимум.
Сам минимум, конечно, разный. Для наемного работника он зависит от силы
профсоюзов и общего состояния экономики, для фирмы - от издержек и ее
положения на рынке (монопольное или конкурентное). Для государства это -
минимум для поддержания стабильного уровня выкачиваемых из контролируемой
страны доходов. Никогда тебе не переплатят. Исключения типа высокой ренты для
стран ОПЕК в 70-е годы были связаны с тем, что они не зарабатывали продажей
нефти, а вели активную и согласованную антизападную политику. Правда, Запад
переиграл и их, сведя, в конце концов, энергопотребление к естественному
уровню и оставив экспортеров энергоносителей с носом.
На самом деле много денег не у того, кто их зарабатывает, а у того, кто их
делает. На него и работает, в конечном счете, тот, кто зарабатывает.
Зарабатывает свой минимум.
В-третьих, российская элита слишком сосредоточена на контроле за потоками
денежных средств как таковом. При этом полностью отсутствует забота о том,
чтобы денег было больше. Главное - контролировать те, что есть. Чтобы не
вылезли неконтролируемые источники и потоки.
Очевидно, сам образ мыслей нынешней элиты не позволяет ей играть
конструктивную роль для страны и государства. Однако в обществе нет и
серьезной альтернативы ей. На самом деле ментальность элиты очень близка к
ментальности гражданского общества и потому поддерживается им на всех
голосованиях. Общество протестует не против элиты, а против невыносимых
условий жизни, созданных ее правлением. И точно также как элита неспособна
управлять государством, общество неспособно ее сменить. Совпадение
менталитета обеспечивает пассивную поддержку режима обществом, но полностью
лишает его активной поддержки. Вечные перетасовки одной и той же кадровой
колоды, изгнание и возвращение премьеров, вице-премьеров и министров
демонстрируют его агонию. Окончательное оформление государственного
банкротства означает в перспективе смену режима. Смена режима означает не
столько смену государства, как в 1991 и 1993 годах, сколько смену или чистку
правящей элиты, что и происходит на данный момент.
Рано или поздно, после чехарды разорительных экспериментов сформируется и
придет к власти та элита, которая будет способна не зарабатывать, а делать
деньги, осознавать национальные интересы, эффективно управлять рыночным и
монопольным секторами экономики, создать на этой базе стабильное и
современное государство. Тогда ситуация стабилизируется, а Россия постепенно
(или быстро) займет свое место в числе развитых стран.
Интеграция России в мировое капиталистическое хозяйство, как можно более
полная и скорая, была одним из основных требований западных партнеров к
российскому демократическому режиму. Предполагалось, что сам факт интеграции
приведет к построению в России цивилизованных рыночных отношений. При этом
под "цивилизованной" понималась не японская, не корейская, не тайванская, и
даже не французская, а исключительно англо-американская модель экономики.
Откуда взялось странное убеждение, что подобная модель возникает путем
интеграции плановой экономики в мировое капиталистическое хозяйство, остается
загадкой. На самом деле сама эта модель имеет другое происхождение и другую
историю. Но поскольку реформаторы и их заказчики институциональной историей
экономики не интересовались, то и приняли вышеназванное убеждение за аксиому.
В действительности история успешных модернизаций показывает, что никогда на
этапе догоняющего развития полной интеграции в мировую экономику не
допускалось. Типичны примеры Германии в конце прошлого века, Японии в
середине нынешнего, сегодняшней Кореи и Тайваня.
Например, Япония в годы "японского чуда" проводила последовательно
протекционистскую политику, каждый факт перевода капитала за границу требовал
лицензии, каждый факт покупки иностранцами японского предприятия означал
преодоление множества препон. Только к концу 70-х Япония пошла на постепенную
либерализацию финансового рынка, так и не завершенную до сих пор, на
постепенную отмену протекционистских пошлин, тоже еще далеко не завершенную.
Корея же подступилась к этим процессам только в середине 90-х.
Совершенно очевидно, что если бы в России хотели построить современную
экономику, следовало идти по этому пути. Прежде всего, надо было защитить
рынок, осуществить структурную перестройку экономики, и только потом идти на
постепенную либерализацию торговли и финансовых рынков. Пообещав своим
западным партнерам быстрый и абсолютный успех своей политики, реформаторы
получили кредиты и вместо структурной перестройки экономики осуществили ее
простую и почти полную либерализацию. То есть вписали в мировой рынок и
сделали его неотъемлемой частью. А дальше произошло то, что и должно было
произойти. Усилиями команды постоянно меняющихся правительств российская
экономика пришла к глубокому развалу. А поскольку она уже была частью
мирового капиталистического хозяйства, то это хозяйство неожиданно получило в
качестве своей части некую раковую опухоль, периодически испускающую
метастазы.
С каждым очередным этапом кризиса режима экономика совершает очередной
обвальный скачок. Каждый раз этот обвал все больнее сказывается на мировых
рынках. А реформаторы всё на эти мировые рынки и валят. Оказывается, кризис -
не их рук дело, а плата за интеграцию в мировой рынок, который кризисам
подвержен.
На самом деле, конечно, Россия сегодня является детонатором кризисных
процессов на всех мировых рынках. Конечно, больнее всего каждый очередной
обвал бьет по Германии, да и остальной Европе тоже. Но США и Япония тоже
чувствуют на себе эти сейсмические толчки.
Тот грандиозный обвал мировых рынков, который может последовать за скорым
коллапсом российской экономики, будет вполне естественной расплатой за все
происходившее в последнее десятилетие.
В случае если правительство России окажется в ситуации невыплаты внешнего
долга, вполне неизбежно возникновение ситуации конфронтации. Далее возможны
два варианта, выбор которых будет на стороне Запада.
Во-первых, Запад может избрать позицию непримиримой конфронтации, начать
давление на Россию санкциями, экономической и политической изоляцией. Это
очень больно ударит по тем слоям населения, которые ориентированы на
сотрудничество с Западом и усилит позиции антизападных сил. Правительство
окажется перед неизбежностью проведения политики протекционизма и жесткого
регулирования по японскому образцу. Для запада в этих условиях возвращение
кредитов невозможно в принципе. Следовательно, неизбежен обвал финансовых
рынков и общий структурный кризис финансовой системы и экономики.
Одновременное усиление России и подъем ее экономики снимет с повестки дня
вопрос о долгах и Запад вынужден будет открыть новой мощной России
возможность для постепенной интеграции в мировые рынки. Теперь эта интеграция
станет ресурсом стабилизации всего мирового хозяйства.
Во-вторых, Запад может избрать позицию конструктивного сотрудничества и
начать поиски компромисса. В этих условиях все будет зависеть от позиции
нового правительства, которое пришло на смену ельцинскому. Россия может
занять конструктивную позицию в отношении долгов Западу. Здесь
просматривается очевидный компромисс.
Одной из важнейших причин неспособности нынешней российской элиты
сформировать эффективную экономику является недооценка ей этнокультурной и
ландшафтной обусловленности, соприродности хозяйствования. В то же время
ландшафтная обусловленность культуры и форм экономики давно является
предметом исследования историков.
Не касаясь общетеоретической стороны вопроса, имеет смысл указать на
определенные особенности любой экономической модели в России, обусловленные
природными условиями. Прежде всего, важнейшую роль играет климат. Холодный
континентальный климат практически на всей территории диктует принципиально
иную структуру энергопотребления, чем в Европе (даже северной), США или
Японии. Энергозатратность производства и быта была, есть и будет в России
значительно выше, чем в других странах.
В этих условиях влияние структуры издержек производства порождает совершенно
иную структуру цен при любом механизме формирования - будь это рыночное
равновесие или затратный механизм. Цены на энергоносители на внутреннем рынке
должны быть неизбежно ниже относительно продуктов обрабатывающей
промышленности и услуг, чем в любой другой стране.
Огромные пространства России и низкая плотность населения приводят к
относительной дороговизне транспорта и собственно труда (аналогичная ситуация
была в экономике США конца XIX - начала XX века). В этих условиях
относительная цена сырья ниже цены продуктов обработки и услуг, чем в среднем
в мире (в США имело место то же соотношение).
Таким образом, структуры цен в России и на мировом рынке принципиально
несводимы. Разница в ценовой структуре на внутреннем и внешнем рынке должна
иметь механизм поддержания равновесия. В плановой экономике это был механизм
внешнеторговой монополии. В саморегулирующейся экономике это может быть
механизм вывозных пошлин на энергоносители и сырье.
Не увидев этой проблемы или не придав ей соответствующего значения,
правительство пустило ситуацию на самотек, в надежде, что равновесие
установится само. Поскольку ситуация изначально принципиально неравновесна,
то возник динамический процесс "вымывания" из экономики дешевого сырья и
энергоносителей. Они стали главным предметом экспорта, а обрабатывающая
промышленность стала принципиально неконкурентоспособной.
Курс рубля, устанавливающийся внешней торговлей, оказался привязан к
соотношению цен на энергоносители. В результате на внутреннем рынке
установились неоправданно высокие цены на продукцию обрабатывающей
промышленности и услуги. Эти цены превышают примерно в 2 раза уровень
Германии и в два с половиной - уровень США.
Такое положение стало дополнительным источником обнищания населения и резкого
ослабления позиций страны в мире. Результатом этой политики было резкое
снижение цен на сырье и энергоносители на мировом рынке, создавшее
диспропорции экономического развития.
Недооцененная культурная обусловленность экономики имеет в условиях
реформирования России еще один очень важный аспект. Русская цивилизация имеет
изначально мультикультурный характер, причем культурные различия существуют
не только между разными евразийскими этносами, но и между различными ветвями
собственно русских.
В этих условиях не может быть универсальных форм экономики для всех
территорий России. Именно попытка навязать универсальность была одной из
причин краха советской экономической системы и бурного роста сепаратизма в
ней на последнем этапе существования. Совершенно очевидно, что бессмысленно
добиваться единообразных форм экономики, к примеру, Петербурга, Якутии и
Новороссии. Природные условия, географическое положение, торговая и
высокотехнологическая специализация Петербурга - все это неизбежно диктует
тяготение к североевропейским формам экономики. В условиях низкой плотности
населения, суровых природных условий севера и неизбежной естественной
монополизации экономики ("железная пята") Якутия не может построить рыночные
формы хозяйства, и вынуждена будет, так или иначе, использовать
административное регулирование. Климат и ландшафт, сформировавшие культурные
особенности казачьего края, сельскохозяйственная специализация, близость к
мусульманскому культурному кругу делают естественным для Южной России
мелкоторговый уклад хозяйства с общинной и корпоративной надстройкой.
Общинный (колхозный) уклад сельского хозяйства Средней России также
обусловлен природными условиями и характером населения. Любые попытки
разрушить этот уклад здесь будут иметь те же последствия, что и столыпинская
реформа. На это указывал Столыпину в своих письмах Лев Толстой. История
подтвердила правоту писателя.
Формы промышленной системы России также неизбежно будут иметь свои
особенности (как их имеет Японская, Корейская или Французская промышленная
система). Прежде всего, в Российской экономике неизбежно присутствие
естественных монополий, а значит неизбежно должен существовать внерыночный
механизм регулирования их отношений с потребителем. Формы эффективного
менеджмента в России отличаются от американских и даже европейских не меньше
чем, например, японские.
Преобладающая пассивность наемного контингента, характерная для азиатских
стран, требует бригадно-артельных форм организации и интенсивного
использования технологии "человеческих отношений", а также наличия у
производств "социальной сферы", как в Японии или Корее.
Понятно, что попытки копировать в этих условиях американский экономический
уклад, американское гражданское право, да еще и навязывать все это в качестве
универсалий столь разноплановым в культурном смысле регионам, обречены на
провал. Свидетелями которого мы и являемся.
В классической экономической науке концепция опережающего развития была дана
Смитом и Рикардо. Свобода предпринимательства, совершенная конкуренция,
свобода торговли, в том числе внешней - все эти рецепты прекрасно работали в
современной им Англии, в нынешней Европе и Америке.
Но отнюдь не всегда те же США или Германия были странами опережающего
развития. Были времена, когда они были в числе стран догоняющего развития. В
те времена подобные рецепты не действовали, а эффективное развитие
обеспечивалось совершенно другими механизмами.
В классической политэкономии наиболее совершенную концепцию догоняющего
развития построил Фридрих Лист, рецептами которого пользовались в середине
XIX века США, в конце XIX века - Германия и Россия, а в XX -Япония, Корея и
другие. Сегодня Лист актуален для стран Латинской Америки и России. Лист
показал, что свобода торговли консервирует специализацию, то есть в условиях
догоняющего развития - отсталость. В связи с этим он выдвинул программу
протекционизма, таможенной защиты национальной индустрии на период
модернизации. Лист показал, что необходима специальная система целевых
государственных инвестиций и серьезного вмешательства для внерыночного
направления деятельности частных компаний. Связанные с этим издержки являются
неизбежной платой за, как он выражался, "промышленное воспитание нации". В
странах опережающего развития идеи Смита всегда были орудием наиболее
прогрессивных сил, а оппозиция им - уделом реакционных. В странах догоняющего
развития, наоборот, его концепцию берут на вооружение наиболее реакционные
круги, заинтересованные в консервации отсталости собственной страны. Лист,
наоборот, всегда был знаменем самых прогрессивных сил в странах догоняющего
развития. В сегодняшней России очевидно плодотворными оказываются идеи,
находящиеся в русле линии развития экономической мысли, намеченной Листом, в
то время как рецепты англосаксонской экономической мысли приводят к самым
плачевным результатам.
Причины распада российской экономики не будут до конца понятны без осознания
того, что они являются составной частью мирового кризисного процесса,
имеющего абсолютно общие с ним причины. Причины не экономические, а
субъективные, то есть идеологические и психологические.
Для осознания причин кризиса имеет смысл широко взглянуть на историю
собственно кризисов мирового хозяйства, начиная со второй половины XIX века.
Прежде всего, экономическое развитие 1870-1914 годов в целом нельзя назвать
кризисным или патологическим. Наоборот, произошел первый этап НТР,
промышленное производство за эти годы выросло в три раза, причем в Германии,
США и России оно росло еще быстрее. Сельское хозяйство также в целом было
устойчиво.
И, тем не менее, мировая экономика содрогалась под ударами мощнейших
кризисов, разорявших производителей и порождавших безработицу.
Надо вспомнить, что в эти годы деньги были золотыми. Их количество,
следовательно, оставалось в мире постоянным. За 44 года оно выросло примерно
на 40%. Очевидно, что масштабный рост производства порождал серьезнейший
дефицит денег. Этот-то дефицит и был причиной кризисов перепроизводства,
которые марксисты считали неотъемлемой чертой капиталистического
воспроизводства вообще. На самом деле кризисы были переходными процессами
адаптации к новому соотношению денежного и товарного потоков. В результате
каждого кризиса происходило снижение цен и устанавливалось новое равновесие.
За 1880-1900 годы цены на промышленные товары снизились в полтора раза.
Только в XX веке начался некоторый рост цен, связанный с расширением
кредитной массы в результате изменения характера обращения.
Цена за эту адаптацию была крайне высокой. Дефляционная перестройка структуры
цен, в отличие от инфляционной, связана с серьезными издержками. Дело в том,
что конечная точка процесса, естественно, одна и та же при обеих моделях
адаптации - это естественный уровень производства. Но при инфляционной
адаптации на переходный период уровень производства и занятости превышает
естественный, а при дефляционной он ниже естественного. Таким образом, объем
произведенной за период продукции оказывается существенно ниже, а,
следовательно, ниже оказывается и реальный уровень потребления, уровень
жизни. Цена за жесткую денежную систему (золотой стандарт) оказалась крайне
высокой. Огромные экономические потери, сравнимые с бюджетами великих держав,
были источником той социальной напряженности, которая породила две мировые
войны, коммунистическое и антикоммунистическое движения, превратила первую
половину двадцатого века в сплошной кошмар мировых войн, революций и
социальной конфронтации. Уже после первой мировой войны начались серьезные
сдвиги в сфере денежного обращения в сторону ее либерализации. Переход от
монетного к золотослитковому стандарту дал толчок расширению кредитной массы,
которая стала основой процветания в 20-е годы. В СССР тогда также была
создана эффективная денежная система, основанная на чисто счетных деньгах,
которая была весьма прогрессивной вплоть до 60-х годов, и весьма устойчивой
вплоть до 90-х.
Прискорбным эпизодом на этом пути стала политика Федеральной резервной
системы США в 1927-1932 годах. В основе ее лежали жесткие монетаристские
принципы регулирования. Став на путь сокращения денежной массы, ФРС породила
искусственный дефицит денег в экономике. Результатом стали резкое сужение
потребительского и государственного спроса, некоторое снижение цен, обвал
фондового рынка в США, а затем и фондовых рынков во всех странах Запада, так
как США между мировыми войнами играли роль главного эмиссионного центра всего
западного мира.
Только Рузвельт с 1932 смог переломить ход событий, заставив ФРС накачивать
экономику деньгами через финансирование затратных проектов. Это сразу дало
положительный эффект в виде расширения спроса и стабилизации рынка. С этого
момента экономика США вступила на путь длительного процветания. В 70-е годы в
США, а затем в Англии возникло и получило широкое распространение
"неоконсервативное" течение экономической и политической мысли. В области
денежной политики его идеологи проповедовали то, что в России получило потом
название "монетаризм" - жесткую экономию, сокращение денежной массы,
дефляционную политику, то есть максимально жесткую денежно-кредитную политику
в целом. Влияние этой идеологии оказалось в англосаксонских странах очень
сильным. Конечно, "монетаристам" не удалось добиться, чтобы их денежно-
кредитная политика оказалась настолько же жестким тормозом экономики, как
золотой стандарт, но постепенно им удалось практически демонтировать те
основы западного процветания, которые были заложены в годы реформ Рузвельта.
В 80-е годы англосаксонская денежная политика была еще недостаточно
последовательной в рамках этой идеологии, а, кроме того, Европа вела
существенную эмиссионную экспансию, к которой прибавился инвестиционный поток
из России. Поэтому до начала 90-х годов давление этого фактора почти не
чувствовалось.
Чувствительным это давление стало примерно с 1995 года, когда США реально
стали на путь сокращения государственных расходов, а европейцы перешли к
жесткой денежной политике под предлогом введения общей валюты "ЕВРО".
Совокупное сокращение реальной денежной массы на мировых рынках оказалось
фактором жесточайшего давления, заставившим вспомнить времена золотого
стандарта. В конце 1997 года в США было зафиксировано снижение цен на оптовых
рынках, которое было вызвано давлением дефицита денег.
Это давление пошло вниз по всей цепочке издержек, все более усиливаясь к ее
началу. Обвал цен на рынках сырья и комплектующих оказался, естественно,
значительно большим, чем на оптовом рынке США. Результатом оказалось
фактическое банкротство стран - поставщиков сырья и комплектующих.
Это и породило "азиатский кризис" и кризис пореформенной экономики России,
жившей последние годы экспортом энергоносителей. Эти страны и приняли на себя
всю тяжесть расплаты за "монетаристский эксперимент" в масштабах всего мира.
Продолжение подобной политики в США в условиях сохранения за ними положения
главного эмиссионного центра означает для всего мирового хозяйства
возвращение к временам "кризисов перепроизводства" и будет стоить огромных
объемов недопроизведенной продукции.
Таким образом, причины мирового экономического кризиса те же самые, что и в
России - жесткая неоконсервативная кредитно-денежная политика. Причина эта
носит чисто субъективный характер и порождена системой взглядов правительств,
проводящих этот курс в России, США и частично в Европе.
Как мы видели выше, денежный дефицит является тормозом экономики. Для
обеспечения же устойчивого роста необходимо поддержание равновесия в условиях
достаточности денежной массы во всех кругах обращения. При этом в
саморегулирующейся экономике денежное обращение принципиально неравновесно.
Продавцы изымают с рынков всегда больше денег, чем сами направляют на
нормальное потребление (то есть, выплачивают в виде зарплат и прочих выплат
на цели потребления и тратят сами в случае потребительского рынка,
инвестируют в случае фондового рынка и т.п.). В результате с каждым полным
оборотом (в случае замкнутого характера данного цикла), на рынок возвращается
меньше денег (в самом лучшем случае - не больше), чем изъято.
Следовательно, естественный характер процесса в этой системе - коллапс, то
есть перманентное сокращение объемов сбыта, которое диктует падение цен,
сокращение объемов и снижение прибыльности производства. В девятнадцатом веке
эта тенденция время от времени приобретала преобладающий характер и была
замечена и описана Сисмонди.
Сисмонди же указал и на то, что стабилизатором экономики является присутствие
слоев населения, не включенных в этот цикл, "праздного класса", который своим
дополнительным спросом компенсируют неизбежный недостаток спроса со стороны
участников производства - как предпринимателей, так и наемных рабочих.
Аналогичную роль сыграли и введенные Рузвельтом затратные глобальные
инвестиционные проекты. Начиная от строительства скоростных дорог и кончая
амбициозными космическими проектами, они составили сектор государственного
спроса, который необходим для компенсации сокращения спроса. Короче говоря,
саморегулирующаяся производственная система не может работать в замкнутом
цикле, сама на себя. В таких условиях она неизбежно коллапсирует. Для
расширенного производства ей нужна внешняя цель производства.
Таким образом, система социальных (непроизводительных) бюджетных расходов и
затратных перспективных проектов является необходимым условием стабильной
экономики и расширенного производства. Таким образом, она является не
нагрузкой на экономику, как считают неоконсервативные идеологи, а является
абсолютно экономически целесообразной.
Следовательно, и размеры этой системы должны определяться из соображений
экономической целесообразности.
Будучи людьми ставящие превыше христианских (а также мусульманских,
буддийских и иудейских) ценностей экономические, идеологи неоконсервативной
волны рассматривают социальные расходы исключительно как систему бесполезных
расходов, имеющих исключительно благотворительную природу. Считая, что надо
следовать не принципу любви к ближнему, а принципу "экономической
целесообразности" (довольно популярный в наше время термин), они требуют
максимально возможного сокращения "непроизводительных" расходов бюджета.
Именно этого они добились в последние годы в США и в некоторой степени - в
Европе. Резкое сокращение этого компенсаторного спроса и явилось одной из
составляющего того денежного дефицита, который породил обвал мировых рынков.
В России совершенно аналогичным образом недооценка духовных и научных
ценностей реформаторами породила их специфическое отношение к социальным
расходам государства, оборонным расходам, а заодно и к финансированию
перспективных сфер - науки, космоса, затратных проектов. Считая "экономически
целесообразным" максимальное сокращение этих расходов, они сократили их
примерно в 10 раз (при сокращении реального ВВП только вчетверо) и этим
полностью уничтожили их компенсаторную функцию, усилив коллапс экономики.
Таким образом, такое решение не оказалось экономически целесообразным.
Целесообразным оказывается как раз то решение, которое диктуется и
соображениями морали.
Это можно счесть простым совпадением. Но такое совпадение имеет место всегда.
На самом деле существует строгая закономерность: аморальные решения не могут
быть целесообразными ни в какой области. В конечном счете, они оказываются
проигрышными.
Эта часть моей работы может показаться пропагандой коммунистической
идеологии, или рассмотрением изучаемого вопроса исключительно с интересов
интеллигенции. На самом деле я не отношусь к этим категориям граждан и всегда
была человеком скорее консервативного склада. Утверждение это сделано на
основе неплохого знания истории экономики.
В итоге данного мною анализа реформирования России я могу дать следующее
заключение: Подготовка команды Б.Н.Ельцина к проведению крупномасштабных
всероссийских экономических реформ была крайне низка. Не бралось в расчет
влияние экономических преобразований на социальные, научные, образовательные
институты общества, либо таковое просто недооценивалось, подменяясь погоней
за «твердым рублем». В процессе реформирования недостаточное внимание
уделялось отечественным институтам экономического прогнозирования, отдавались
предпочтения рекомендациям иностранных специалистов, слабо вникающих в
особенности многоукладной российской экономики.
Как результат, к периоду окончания президентского срока правления, Россия тем
не менее достигла определенных успехов в интеграции своей экономики в мировой
рынок, «примерила» англо-американскую модель, но время и произошедшие
впоследствии события ясно показали, что разрабатывать экономические программы
необходимо прежде всего с учетом потребностей и влияния их на граждан
государства, чтобы избежать впоследствии акций протеста, которыми изобиловал
весь период правления, и «стынущих» полуостровов, которыми обернулась
неспособность правительства справиться с естественными монополиями.
Я считаю, что проведенная мною анализ материала, необходимого для создания
представленной вашему вниманию курсовой работы, дал мне необходимые познания
и незаменимый опыт для того, чтобы впоследствии не пришлось учиться на своих
ошибках. Хотя. От этого по прежнему никто не застрахован, но у меня их будет
ровно на одну меньше!
1. ЭКО, №5, 4.06.1996, Алексашенко С. «Пути российских реформ», с. 2-23
2. ВМУ. Серия 6. Экономика, №4, 30.09.1996, Шургалина И. Н. «Анализ
экономической реформы в России и ее последствия в свете теории катастроф», с.
3-15
3. Вопросы экономики, №3, 02.04.1997, Евстигнеева Л. «Российская реформа
в контексте теории Кейнса», с. 95-110
4. Независимая газета, №10, 24.01.1998, Нестеренко А. «"Национальная
идея" и концепция реформ», с. 4
5. Вопросы экономики, №3, 02.03.1998, По тонкому льду: итоги 1997 г. и
общий прогноз на 1998 г., с. 128-135
6. Социологические исследования, №2, 23.12.1998, Бажанов В. А. «О
западном образе российских реформ», с. 131-133
7. Свободная мысль, №10, 05.11.1999, Федотова В. Г. «Почему провалились
реформы?», с. 6-20
8. Финансовая Россия, №20, 25.05.2000, Павловский С. «Реформы на скорую
руку», с. 4,9 |
